Меч и Крест

— В конце концов, есть же договор! В случае летального исхода клуб инсцени…

— Да, как с Ольгой! Она после Динозаврихи так и не отошла.

— Мы здесь не в игрушки играем!

— Молодец Катя. Анна всем поперек горла.

Чуб бежала сквозь обрывки реплик, не оглядываясь и не вслушиваясь в их смысл. Маша стояла у двери, глядя на ринг, с напряженным, ждущим лицом.

— Выпила? — спросила Даша.

— Да.

— Много?

— Больше, чем Мир… Что теперь?

— Не знаю.

— Тогда зачем?

— Не знаю. Она смотрела на нее? На противницу?

— Кажется, да. Это важно?

— Кажется, важно. Мир смотрел на тебя…

Ударил гонг. На ринге, откуда ни возьмись, появился парень с мармеладной улыбкой и рельефно-мускулистым телом, прикрытым треугольником бандажа с жемчужной ниткой в попе. Стриптизер нес над головой прямоугольник с цифрой пять.

Катя не двигалась.

Реанимированная Динозавриха направилась к ней, с мутным, бессмысленным, но по-животному упрямым взглядом. Она прижимала к груди согнутую левую руку, как собака поврежденную лапу. Неуемная кровь вновь пробила себе дорогу и осторожно спускалась по ее щеке хлипким ручейком. Катя неуверенно пошла навстречу противнице, тягостно тормозя на каждом шагу. Было видно — Динозаврихе достаточно одного удара. Только ради этого легендарного заключительного удара ее и вытолкнули сейчас на ринг. И она готова принять его, не собираясь просить пощады.

— Нет, — сказала Дображанская неожиданно громко и четко, резко сплюнув пластиковую пластинку изо рта. — Ей нужно в больницу!

Зал недоверчиво зашептался.

— Нужно быть людьми! — властно, хотя и не слишком уверенно закричала Катя. — Вы что, не видите, у нее сломана рука! И ребро!

Люди возмущенно взревели — они не хотели быть людьми. Не сейчас! Потом, после боя. Сейчас они были двумя сотнями разъяренных кошек, из-под носа которых выхватывали законный кусок долгожданного и жирного мяса.

Динозавриха злобно затрясла головой и поперла на Катю, оживая от подбадривающих криков.

— Давай!

— Дай ей!

— Приведи Дображанскую в себя!

— Катя, давай!

— Ну же, Катя!

— Я не могу! — испуганно застонала Катерина, пугаясь самой себя. Она стояла, опустив ослабевшие руки, с ужасом взирая на приближающуюся противницу. — Я не могу ее ударить! Нет…

Динозавриха замахнулась и ударила.

Катя отшатнулась, кривя рот, из которого поползла багровая слюна.

Зал затих.

Даша страдальчески вскрикнула:

«Что я наделала! Теперь она убьет Катю!»

Динозавриха довольно зарычала и бросилась на соперницу снова, орудуя единственной имевшейся в ее распоряжении рукой.

Катя трусливо увернулась. Противница полетела на пол. А Катя, непроизвольно попытавшаяся подхватить падающее тело, повалилась вместе с ней, мучительно взвывшей, видимо, ударившейся сломанной левой рукой, и, болезненно взвыв ей в ответ, импульсивно прижала к себе громоздкую, гадкую тушу, невменяемо гладя ее плечи искривленной перчаткой.

— Анечка, потерпи… Анечка… Зачем мы так, я не понимаю! Ну-ну… Успокойся… — Она спешно укачивала на груди уродливую гримасничающую голову. — Врача! Врача! — закричала Дображанская. — Потерпи немного, милая, хорошая… — Катя по-матерински, жалостливо клюнула губами грубую щеку и прижалась к страдающему затылку ртом. Ее глаза наполнились слезами. — Не понимаю, зачем мы так?!

— Да она ее сейчас трахнет! — ненавидяще крикнула долговязая рядом с Дашей.

— Врача!

— Дображанскую из клуба!

— Врача!

— Вон!

— Пошла!

— Добей ее!

Крик ударил Дашу по ушам. Женщины ринулись к рингу потной, остро пахнущей дорогими духами, разноцветной волной бессознательного — собственноручно добить недобитую Динозавриху и не добившую ее предательницу их надежд! Катя схватилась пухлой перчаткой за горло и судорожно сглотнула, будто пытаясь остановить приступ навалившейся тошноты. Но не смогла. Распахнула рот, повалилась на бок, корчась в приступе непреодолимой и страшной рвоты.

«Наверное, любовь и смерть несовместимы!» — подумала Даша. И это была четвертая мысль, посетившая ее за последние пятнадцать минут. И последняя за последующие полчаса, потому что дальнейшие события развивались с быстротой, превосходящей быстроту Дашиной мысли.

Изрыгнув изо рта слизкую бурую массу, Катя подняла глаза и встретилась с Дашей черным и блестящим полированной ненавистью взглядом. Вскочила, отпихивая застонавшую Динозавриху.

Взвыла:

— Чего вы хотите? Этого?!

И всучила ослепительный правый хук первой вскарабкавшейся на ринг разгневанной тетке. Та упала и замерла без движения. Толпа попятилась, отпрянула, отрезвела. С грохотом повалился какой-то стол. За ним еще один. Крики перестали быть возмущенными, став придавленными и испуганными.

А Катя, перепрыгнув через канаты, уже неслась к двери в противоположном конце зала.

Даша прижала к себе Машу. Победная бутылка упала на пол, и кто-то тут же споткнулся о нее. Давя их и друг друга, толпа потащила девушек в коридор. Стоя у входа, они оказались «впереди паровоза», взбесившегося, пихающегося, лягающего, наступающего им на пятки.

— Блядь…

— Не смей…

— Ноги моей больше…

— Сука, кольцом порезала! Ты…

Рычал и зверел «паровоз».