Меч и плеть

— Нет, — свиные глазки Мисгерда, способны были выразить любую эмоцию. Сейчас там было легкое негодование. — Вы предлагаете мне податься в торговлю? Мне главе королевской разведки?

— Главе королевской разведки не нужны деньги? И потом, никто ведь не говорит, чтобы вы саботировали военную акцию, отбирая у своих людей оружие. Пускай, просто проявят лояльность. Человеческое отношение к имуществу своих союзников. Ваш покровитель, все равно получит свое — Сотара никто щадить, не намерен.

— Хм. И сколько же, по-вашему, денег не нужно главе королевской разведки, за его участие в этом, я бы сказал, миротворческом акте?

Придерживающий позолоченный кувшин слуга, повинуясь движению пальца, плеснул в украшенную крупными изумрудами чашу золотистое вино. Уже третью по счету.

— Десять тысяч золотых орлов.

Месячное содержание половины офицерского корпуса королевской армии, вместе с их отрядами и слугами, с учетом питания, обмундирования и ряда дополнительных функций. Или цена участка плодородной земли, с двумя рыбными прудами и собственным лесом. Участка, при котором уже есть неплохой летний домик и село с трудолюбивыми батраками.

— Да, вы совершенно правы. Такие деньги мне, в самом деле, ни к чему, — поднося к губам кубок, заметил Филлес. Пока он пил, нарочито растягивая каждый глоток, Сеанор молча выжидал. Осушив чашу Мисгерд поставил ее на петицию и удовлетворенно взглянул на Клиггса блестящими от выпитого глазами: — Двадцать тысяч золотых. И ваша поддержка двух моих инициатив в Собрании.

Лицо у него покраснело, но на четкости мышления это не отразилось.

— Каких инициатив?

В переговоры внезапно вмешалась третья сторона. Появившись первым, адъютант в кермесовом мундире откинул полог ставки, впуская внутрь Шелбера Клиггса. И его многочисленную свиту. Мисгерд не сдержавшись, икнул, при виде этой удивительной когорты. Тренькающая на лютнях троица музыкантов; пятеро слуг в ливреях, с гребнями, платками, кувшином вина, складным стулом и некоторыми другими мелочами; двое молодых мальчиков-пажей. И четверо высоких красивых молодых людей в нарядной кремовой форме с золотыми ножнами. Венчающий процессию Шелбер, выглядел в своем духе. Полностью следовал обычному для себя бонтону — карминного цвета бархатные штаны, сверкающий бессчетным множеством алмазов камзол и белоснежный тапперт[27] с буффонированными рукавами, рассеченными у локтей.

Филлес с трудом подавил желание потереть глаза и сказал:

— Соответствующих народным воззваниям, не сомневайтесь. Ничего опасного.

Сеанор чуть растерянно кивнул, кажется, на миг, позабыв, о чем они толкуют. И даже не допытываясь, что все-таки планировал Филлес, пожал его руку, скрепляя договоренность.

— А вы все о политике? — спросил, подходя к ним поближе Шелбер. Музыканты, расположились под стропилами, беспрестанно мучили струны. На стол надвинулось исходящее от командующего облако запахов ароматных масел и духов. Перед ним, как по волшебству возник кубок с любимым напитком. Отпив из него, Шелбер подставил лицо, — невозмутимый слуга быстро и аккуратно обтер его губы батистовым платочком, — и вдохновенно потрепав Мисгерда по плечу, сказал: — Какая унылая и навязчивая тема, господа! Вы так всю войну пропустите!

— Разве она уже началась? — удивился Сеанор, вызвав снисходительный взгляд брата.

— Пойдемте, — позвал он, хватая обоих командиров под локти. — Пойдемте, сами посмотрите.

И потащил их, удивленно переглядывающихся к выходу. Слуги ловко фланировали, уходя с пути дворян и перестраиваясь за их спиной, наподобие дрессированного пчелиного роя.

— Ну и зачем ты нас… — заговорил было, осматриваясь, Клиггс. И замолчал. Перед ними, расстилался пологий, медленно изгибающийся книзу склон. Где-то вдали, примерно в полутора лигах от ставки синела тонкая змейка реки. Еще дальше, на другом берегу, столь же изогнутом, густел лес. Но все это не имело значения. Потому что весь берег до самой реки, сейчас превратился в живое существо. Каждый отряд, стремился выделиться среди других и устраивал бивуак чуть в стороне от остальных, создавая подобие города со своими улицами и проспектами.

Везде, куда доставал взгляд расстилались военные палатки с обвисшими над ними стягами и похожие на загорелые спины рабов ребристые крыши телег. Мисгерд почувствовал как его губы, против воли расплываются в зловещей улыбке.

— Какая… мощь, — зачарованно произнес Сеанор, любуясь, как клонящееся к закату солнце играет на украшенных львами шлемах Верных.

— Я же, говорил. Война, господа мои, обещает быть просто восхитительным времяпрепровождением. Когда еще выпадет такая удача? Сегодняшний вечер, предлагаю отметить пиром! Да таким, чтоб до наших врагов, где бы они не прятались, докатилось его эхо! А завтра устроим состязания между офицерами за право возглавить первую атаку и приз в пятьсот золотых! Как вам мой замысел?