Меч из красного льда

Он не делал этого ни разу. Адди, мудрый во многом, в этом случае превзошел сам себя. Лед медленно таял, и братья агнца выходили на него, делая то, что им нужно было сделать, чтобы освободить души своих мертвых. Останки сжигались, он знал это очень хорошо. Даже когда он был без сознания, он чувствовал запах горелого мяса.

Из его жизни выпало девять дней. Время прошло, а в его памяти не осталось ничего, кроме ночных кошмаров, чтобы это доказать. Первый случай, который можно назвать пробуждением, случился вчера утром. Он услышал крики голубых соек. Мерзкие бешеные твари, а не птицы, - как их всегда называл Тем. Райф, казалось, припомнил некий случай с участием отца, полосок копченого оленьего мяса, и пары соек. Было приятно восстанавливать происшествие - действительно ли отец сам заготавливал мясо? правда ли его отвлекла первая птица, в то время как вторая обчищала стойку у огня? в самом ли деле горел огонь? - и это его окончательно разбудило. Он принял свои воспоминания за реальность.

О нем заботился Адди, а еще Таллал. Они ухаживали за ним со своего рода смущением и трепетом, словно они были одновременно не столько изумлены, сколько встревожены его выздоровлением. Райф предполагал, что на их месте тоже мог бы себя так чувствовать. Адди суетился по мелочам, а потом ушел. Брат агнца оказался сдержаннее. И более подготовленным. Были сделано умывание и перевязка. Длинные коричневые пальцы Таллала, когда он прикасался к спине Райфа и синюшно-фиолетовому ожогу на его груди, были очень осторожны.

Райф взглянул на ожог и понял, что ему знаком этот рисунок.

- Стеклянная молния.

Таллал наклонил голову движением, больше похожим на поклон. Он был в своем капюшоне с шарфом на лице, так что были видны только темные глаза с голубоватыми белками.

- Она притянула молнию. Этот брат агнца считает, что настоящая молния, когда коснулась стеклянной, запустила остановившееся сердце.

Райф лежал, вспоминая вещи, которые он не хотел вспоминать. Мертвые пальцы, сжимающие меч. Броня, ощетинившаяся рядами безжалостных шипов. Нечеловеческие образы Последних. Чего он не мог вспомнить - это что было после того, как он достал меч изо льда.

- Ты носил молнию у самого сердца.

В самом деле? Если это и было так, то не нарочно. Она там висела по счастливой случайности.

- Стекло нас позвало, - выражение лица Таллала выглядело кротким. - Мы пришли.

Райф вспомнил туманный барьер и все, что за ним лежало.

- Как быстро?

Таллал прикоснулся ко всем черным точкам на переносице по очереди.

- Глушь - это пустыня со многими тайнами. Братья агнца знают некоторые из них. Стеклянная молния позвала нас, когда мы стелили свои коврики для Алаш, вечерней молитвы. Один из наших братьев заметил, что в тот же миг в небе появился лунный серп. Луна всю дорогу оставалась с нами, и, прежде чем она зашла, мы нашли на льду тебя и Того, Кто Знает Овец.

Адди. Мысль о горце, пошедшем его искать, когда нужно было идти через пейзаж из поднявшихся со дна замороженных мертвецов и ледяное крошево, глубоко задела Райфа. Ему никогда не узнать, с чем встретился горец, никогда не понять, чего тому стоило добраться до обожженного безжизненного тела, принадлежавшего его другу.

Райф знал, что Адди Гану он обязан. Была очень малая вероятность, что он сумеет отплатить ему тем же. С этим придется жить.

В том, что он обязан братьям агнца, Райф был уверен меньше. Они вскрыли его плечо и достали обломок когтя Шатан Маэра. Тем, кто это выполнил, был самый старший брат, не Таллал. Адди рассказал ему, что он три дня пролежал на животе, в то время как холодные нестойкие остатки теневой плоти накладывались на открытую рану. Тень тянулась к тени. Измененные тоже лежали в озере застывшими. Когда они оттаивали, их ткани быстро разлагались, испаряясь, как самое чистое горючее. Адди сказал, что братья употребляли для повязок одно-единственное тело. Они поддерживали его температуру, то выставляя под прямые солнечные лучи, то засыпая озерным льдом и закрывая сверху шкурой. Свежие повязки менялись каждый час. Горец стремился рассказать больше, но Райфу не хотелось об этом слушать. В какой-то момент пиявки начали выглядеть предпочтительнее.

- Выскочили, как хрящик, - выпалил Адди, не способный удержаться от последней подробности. - Маленькие черные штучки, вот. Блестящие, как мертвые мушки.

Райф попросил Адди уйти. Он мог воспринимать информацию, подобную этой, только малыми дозами. И терпеть не мог слово "употреблять".

Отодвигаясь подальше от скалы, Райф перенес вес верхней части тела и оперся на правую руку. Он знал, что на левую лучше не наваливаться. Она была все еще слаба, и в самые неожиданные моменты по ней пробегали судороги, так что уверенно пользоваться ею было невозможно. Таллал говорил, что со временем это пройдет.