Меч на закате

Я надеялся выманить неприятеля с выбранных им позиций на местность, которая позволила бы нам использовать преимущество в коннице, но промедлить теперь ради этого означало бы принести в жертву весь авангард. Я снова сказал несколько слов трубачу, и снова пронзительная песнь боевого рога пронеслась над западной равниной. У меня за спиной послышался приближающийся топот пехотинцев и беспорядочный перестук копыт, и я развернул Серого Сокола, занимая свое место во главе Товарищей в тот момент, когда мы перекатились, как волна, через гребень гряды и понеслись вниз, чтобы соединиться с авангардом. Завидев наше приближение, варвары прекратили погоню и рассыпались по своим боевым позициям, а мы продолжали мчаться вперед и вниз, и наши передовые отряды разворачивались на ходу, чтобы присоединиться к нам. Чаще всего бывает неблагоразумно заставлять пехоту проходить какое-либо расстояние на полной скорости, потому что при этом теряется строй и у бойцов сбивается дыхание; но в рядах гигантской боевой линии саксов были лучники, и я должен был провести войско через открытое пространство как можно быстрее. Как только мы попали в пределы досягаемости луков, на нас обрушился первый град стрел, и люди начали шататься на ходу и падать наземь; потом наши конные лучники открыли ответный огонь, и в неприятельских рядах тоже на мгновение затемнели разрывы, пока каждый из них не был закрыт шагнувшим сзади человеком. Вперед и все дальше, рысью и длинными прыжками; знамена взлетали и развевались во встречных потоках воздуха, истошно надрывались трубы, и я, перекрывая их вой, выкрикнул боевой клич: "Ир Виддфа! Ир Виддфа

!".

Неприятельское войско тоже двинулось вперед под гудение своих бычьих рогов и протяжные, сотрясающие воздух боевые завывания германцев — полагаю, усвоив, что неразумно встречать конную атаку, стоя на месте. И вот так мы неслись навстречу друг другу с воплями, исторгнутыми бешеной скоростью обеих армий.

По обе стороны от нас простирались далеко выдвинутые неприятельские фланги, и я на скаку один раз оглянулся назад, чтобы убедиться, что вторая линия, на которую возлагались все наши надежды, сохраняет место в строю; и увидел сплошную волну людей и лошадей, устремляющуюся за нами вслед под знаменами Поуиса и Глевума. Пока хорошо; но на этой местности, где было мало пространства для конного маневра, наступать единым фронтом по всей линии означало бы самим совать голову в петлю, так что я начал уводить все войско вбок, чтобы Товарищи и цвет наших копейщиков оказались напротив, как я рассудил, самого слабого участка неприятельских позиций — того, где стояли скотты. В нас полетели копья, темный посвистывающий ливень копий, и мы, выхватив мечи, ударили по варварским позициям. Два фронта сошлись воедино в грохоте сталкивающихся щитов, который наполнил небо над болотами кружением и криками птичьих стай и за которым немедленно последовали лязг и скрежет оружия, зычный рев сталкивающихся боевых кличей, вопли лошадей — и все это смешалось в оглушительный, бесформенный, обволакивающий звук, который есть голос всех сражений.

Линия белых щитов заколебалась, и в воздух поднялись клубы известковой пыли, от которой задыхались и слепли и свои, и чужие; и в центре этой четкой белой завесы мы мечом и копытами коней прокладывали себе дорогу вперед. На один короткий, торжествующе вспыхнувший осколок мгновения нам почти показалось, что мы сможем прорваться и ударить им в тыл прежде, чем наше более слабое левое крыло, которое я немного задержал этой косой атакой, полностью войдет в соприкосновение с противником. И как раз в этот момент конница Медрота налетела на нас с фланга. Этот удар был блестяще рассчитан, блестяще выполнен, и, если бы не пешие копейщики, которых я поставил среди всадников, мы были бы им раздавлены. А так наши внешние ряды были просто вынуждены отойти назад, и началось то, чего я страшился и к чему приготовился: более длинный фланг неприятеля начал обходить наш собственный, чтобы взять нас в кольцо. Я услышал за спиной звуки труб и понял, что наша вторая линия разворачивается, чтобы встать с нами спина к спине, в то время как мой крайний правый фланг, отходя из-под удара Медрота, соединяет с ней щиты.

Теперь мы были длинным узким островом, на который со всех сторон обрушивались удары саксов, но этот остров стоял как скала, пока на нас снова и снова налетали темные волны разрушения и мы снова и снова отбрасывали их обратно. Я отозвал Товарищей назад, в тесное пространство между двумя линиями сражающихся и перестроил их там, чтобы иметь свободу маневра и приходить на помощь любой части войска. И я помню, что Флавиан ухмылялся мне из‑под знамени. Он потерял шлем, его лоб был измазан потеками крови, и он прокричал мне, перекрывая ревущее горнило битвы:

— Жаркий денек, и довольно‑таки пыльный!