Меч Немезиды

Кузьмин и Суворский под направленными стволами повалились ничком рядом со столом. Только Решетов замешкался и спросил:

– А вы ничего не перепутали?

Но главарь ударил его автоматом, и водитель тоже оказался на полу. Все произошло за какие-то десять секунд.

Угрожающе бормоча что-то по-арабски, нападающие связали всем руки, надели на головы мешки и вывели через черный ход во внутренний двор, где поджидала машина – черный джип с тонированными стеклами. Троих пленников затолкали на заднее сиденье, Петру Решетову места не нашлось, и главарь решил проблему столь же просто, сколь и жестоко: приставил ствол к голове лишнего пассажира и выстрелил. Потом хлопнули дверцы, автомобиль выехал на узкую пустынную улочку и скрылся в неизвестном направлении.

Стрельба в Бейруте дело обычное и почти не привлекает внимания. Тело водителя, а также трупы Шакара Саррафи и его брата – повара Абу, были обнаружены сотрудниками уголовной полиции Бейрута только на следующее утро. Здесь же находилась записка на арабском, состоящая всего из одного слова: «Халас». Перевести его можно как «достали, хватит» либо – «никогда».

* * *

– В Ливане террористы захватили четырех наших граждан, одного убили. Вам ставится задача освободить остальных…

Генерал Стравицкий указательным пальцем отодвинул от себя зеленый файл с пометкой черным фломастером: «Инцидент в Бейруте».

– Ознакомьтесь, обратите особое внимание на записку. Потом доложите ваши соображения. А у меня тут вообще сумасшедший дом!

Действительно, Стравицкому один за другим поступали тревожные звонки. Судя по содержанию разговоров, убийство и похищение в Бейруте было для советника Президента по безопасности далеко не единственной головной болью.

– Да-а, товарищ генерал, вам не позавидуешь, – посочувствовал Карпенко и поймал быстрый колкий взгляд: не издевается ли командир антитеррористического дивизиона?

Но тот не издевался, он уже тщательно изучал обстоятельства ЧП международного уровня. Файл был тонкий – копии рапортов (шесть штук), выписки из личных дел и десяток фотографий с места происшествия. Перебирая документы, Карпенко подумал мельком, что, может, у него действительно тихая и спокойная должность, по сравнению с креслом советника Президента. Все познается в сравнении. Что ж, каждому свое…

Четыре портретных снимка. Суворский, Решетов, Линчук, Кузьмин… Простые русские лица. Никого из них лично Карпенко не знал. Оно и к лучшему. Фотографии с места происшествия ему здорово не понравились. Война есть война, пусть даже война необъявленная. К трупу врага нормальный солдат должен испытывать что-то вроде уважения. Так считал Карпенко.

– Об этой записке шла речь? – Он достал из папки очередное фото и показал Стравицкому.

– Да. Начальник уголовной полиции в Бейруте позаботился, чтобы ни один из снимков не попал в печать.

– Отморозки, – вырвалось у Карпенко. – Скоты!

На фото было видно, что записку – точнее, кусок пластикового пакета с надписью черным маркером – бандиты пригвоздили к груди Петра Решетова обычным кухонным ножом, позаимствованным, очевидно, здесь же, в кафе. Перед этим уже застреленному Решетову перерезали горло и нанесли несколько ранений.

– Похоже на обкуренных уличных придурков, – сказал Карпенко. – Профессионалы не пользуются случайным инструментом. Да и все выглядит как-то… Спонтанно, бессистемно…

– Очень даже серьезно, Виталий Сергеевич, – сказал Стравицкий.

Карпенко оторвал взгляд от фотографии.

– Были звонки? Требования?

– Нет. И не будет, по всей видимости. Эксперты американского дивизиона «Меча Немезиды» полагают, что это Саид аль-Хакатти и его группировка «За торжество ислама во всем мире».

– Хакатти? «Белый шейх»? Они уверены?

– Да.

Карпенко ждал, что генерал добавит еще что-то – «но…» или «впрочем…», однако Стравицкий ограничился лишь этим коротким подтверждением.

Карпенко вздохнул.

– Но это не наш сектор? – полувопросительно, полуутвердительно сказал он. – Ливан, как и весь восточный берег Средиземноморья, – американская зона ответственности. Чужой монастырь и все такое…

– И монастырь, и работа чужая. Но люди наши!

– Люди наши, – кивнул Карпенко. – Это точно…

– Американцы фактически самоустранились. Они не очень уверены в успехе. Готовы оказывать информационное содействие – доступ ко всем имеющимся досье на членов «Торжества ислама»… Это все, что они обещают.

– Причина?

– Заложники все равно погибнут. Так считает американская сторона. Они расценивают их как безнадежных больных. Разница только в том, под ножом какого хирурга они погибнут – своего, русского, или американского. Последнее их не устраивает. Такие вот у них резоны.

Карпенко промолчал, понимая, что приглашен сюда не для того, чтобы комментировать работу американского дивизиона.