Меч Шаннара

Балинор смотрел на отдаленные башни города со смешанным чувством. В этом городе жил его отец — король Каллахорна, хороший и справедливый человек, но он безудержно старел. Многие годы он командовал Пограничным Легионом в непрекращающихся сражениях с упрямыми Гномами из Восточных земель. Не раз он был вынужден вести продолжительные и дорогостоящие военные действия с Троллями из Северных земель. Время от времени возникали новые посягательства на территорию его королевства, и ему приходилось отражать попытки нападения на цветущие города Каллахорна.

Балинор был старшим сыном и законным наследником трона. Он пользовался всеобщим доверием и уважением, несмотря на свой юный возраст. Балинор многому научился у отца, и благодаря воспитанию, собственному усердию и трудолюбию, а также скромности и искренности он снискал любовь многих уважаемых людей Тирсиса. Это был достойный наследник трона, серьезный, гордый и человечный. Народ Каллахорна любил Балинора. Он познал все тайны и тонкости военного искусства, он учился у опытных военачальников, сражался вместе с простыми солдатами и хорошо знал цену человеческой радости или горя. На протяжении нескольких лет он блестяще командовал Пограничным Легионом, и воины этого Легиона носили его герб, на котором был изображен приготовившийся к прыжку леопард. Балинор был глубоко предан своему Легиону, но ушел от своих солдат на несколько месяцев, руководствуясь личными мотивами, отбыл в добровольную ссылку с Алланоном и его друзьями. Отец просил его не уходить, но Балинор был неумолим, сколько тот ни просил его пересмотреть решение.

Балинор насупил брови. В глазах его появилось выражение глубокой печали. Он машинально дотронулся до лица рукой в перчатке, погладил Шрам на правой щеке.

— Снова думаешь о брате? — словно читая его мысли, спросил Гендель. По сути дела это был не вопрос, а утверждение.

Балинор, вздрогнув, посмотрел на карлика и кивнул.

— Тебе нужно перестать думать о нем, — твердо сказал карлик. — Он может принести тебе немалое зло, если ты будешь продолжать жалеть его. Воспринимай его не как брата, а как обычного человека. Сейчас тебе как никогда надо иметь трезвую голову.

— Не так легко забыть, что в нас течет одна кровь, что у нас один отец, — печально произнес Балинор. — Мне трудно выбросить из памяти наши прекрасные детские годы, нас многое связывает…

Дурин и Дэйел в недоумении посмотрели друг на друга, не понимая, о чем говорят эти двое. Они оба знали, что у Балинора есть брат, но никогда его не видели и ничего не слышали о нем. Балинор заметил удивление и обеспокоенность братьев-эльфов и, слегка усмехнувшись, заверил их:

— Все это не так плохо, как может показаться. Гендель безнадежно покачал головой, а Балинор продолжал:

— Мой младший брат Паланс и я — единственные сыновья Руля Бакханнаха, короля Каллахорна.

Балинор замолчал и в задумчивости посмотрел на далекий город, как будто вспоминая то, другое время и все, что было дорого его сердцу.

— Мы были очень близки, пока росли… Когда мы стали старше, наши взгляды и мнения во многом разошлись. Мы стали разными людьми. Но я был старшим и являлся наследником трона. И Паланс, несмотря на различие во взглядах, всегда понимал это. Одним из вопросов, по которым мы расходились, был вопрос о путях управления страной. Это довольно трудно объяснить…

— Но вполне возможно, — ухмыльнулся Гендель.

— Ладно, — уступил Балинор. — Паланс считает, что Каллахорну не следует играть роль передового бастиона в системе обороны всех земель. Он хочет реформировать Пограничный Легион, а я не могу согласиться с этой точкой зрения.

Он замолчал.

— Расскажи нам все, Балинор, — холодно произнес Гендель.

— Мой брат резко изменил отношение ко мне. Он иногда говорит очень страшные вещи и, как мне кажется, не понимает их истинного значения. Он во всем советуется со Стенмином, с человеком, как считает Алланон, без чести и совести, который способен подвести Паланса к собственной гибели. Стенмин сумел внушить моему отцу, брату и народу, что править должен не я, а он. Стенмин настроил отца и брата против меня. Создалось такое мнение, что я и на самом деле не гожусь в правители Каллахорна.

— А этот шрам? — взволнованно спросил Дурин.

— Мне тяжело вспоминать об этом… Но однажды мы поспорили, и в глазах Паланса появилась такая жгучая ненависть ко мне, что он, схватив кнут со стены, со всей силы хлестнул им по моему лицу. Я не мог больше терпеть и решил немедленно уехать из Тирсиса. Надо было дать Палансу время прийти в себя. Если бы я остался после этого случая, мы бы могли…