Мечта

– За пятым парни в хламе, их руководитель попросил им не наливать.

– Десятый требует еще закусок! Какой у нас лимит?

– Сонь, к пятому не подходи, они быкуют.

– Чистые приборы срочно! Тетя Глаша! Мне нужны ножи!

Бешеными белками мы бегали по залу, проявляя высший пилотаж в умении лавировать среди танцующих. Известный певец надрывался на сцене, а в отдельной комнате, согласно райдеру, накрывался стол, и хмурый менеджер проверял все, придираясь, словно мы хотели накормить его «звезду» объедками и напоить паленой водкой, а не всем тем, что нам велено было подать.

Удерживая на одной руке три блюда, а во второй поднос с грязными бокалами, я подлетел к двери, толкнул и едва не выронил все, что нес. Перед дверью соляным столбом застыла Соня, прижимая телефон к уху.

– Ты сдурела?! Что ты здесь стоишь?!

Тут до моего слуха долетело:

– Реанимация? Какая реанимация? Что? Мама? Что с ней?

Денис просто чудом подхватил выпавшую из ее рук тарелку. Мы переглянулись, а у меня внутри похолодело. Напарник развернул Соню в сторону подсобки, подтолкнул – ведь только там можно было спокойно поговорить.

Мы без слов разделили зал напополам, ускоряясь. Счастье, что горячее уже накрыли, а десерты шли только через полтора часа, но спокойно работать уже не получалось. Занозой в сердце застряли собственные слова. Кто меня дернул за язык говорить о кладбище и смерти?!

Не выдержав, я оставил зал на Дениса и выбежал в подсобку. Соня сидела прямо на полу, невидящим взглядом глядя на стеллажи. По ее лицу текли слезы.

Я подхватил ее, усадил на мешок со старыми скатертями.

– Что? Что случилось?

Она перевела на меня взгляд и всхлипнула.

– Мама. Сердце. Забрали в реанимацию. – Она уронила голову на руки и заплакала. – Я говорила ей, не надо столько работать! Отдохни! – Соня растирала слезы по щекам. – Что же делать?!

Внутри все оборвалось. Тетя Оксана – веселая, добродушная и неунывающая, которая каждый раз, как видела меня, твердила: «Егор! Мне нужен фотосет. Без хорошего визуала сейчас не продвинешься!» Ее наивные стихи вызывали у меня улыбку, но она регулярно постила их в соцсетях, а Соня уговаривала нас ставить лайки. Мама Сони мечтала издать свой сборник. Что же делать? К кому обратиться? Я лихорадочно перебирал всех постоянных клиентов и одновременно уговаривал Соню:

– Подожди! Не плачь. В каком она состоянии?

– Тяжелое, но стабильное, – проплакала Соня.

– Все будет хорошо. Не смей верить в другое! Все будет хорошо! – Я ободряюще сжал ее плечи. – Езжай к маме. Мы справимся. Иди!

Усилиями управляющей и тети Глаши мы усадили Соню в такси и отправили в больницу. В реанимацию не пустят, врач неизвестно сможет ли поговорить, но так лучше, чем ничего не делать.

Я плохо помнил, как завершил работу. Выполнял все будто на автомате, улыбался, наполнял бокалы, убирал грязную посуду, сервировал столы, но думал только об одном – зачем сказал про кладбище? И было очень страшно. Так страшно, что мои слова могут оказаться явью. Мама Сонечки не могла вот так уйти.

Во время передышки я включил соцсети, зашел в профиль тети Оксаны, открыл последний пост – в нем стояла фотография, которую я делал на телефон. По мне совсем обычная. Тетя Оксана на ней искренне смеялась и выглядела такой счастливой, а под постом висела целая охапка комментариев: «Какая красивая фотография. Вы красотка! Вы чудесно выглядите, какой шикарный кадр», и между ними: «Нашему издательству понравились ваши стихи. Хотели бы с вами поработать. Напишем вам в директ».

Сдавило горло так, что я закашлялся, внутри горело, и словно мантра в голове крутилось: «С ней будет все хорошо». Вспомнились ее слова: «Егорушка, мечты нельзя душить, их надо исполнять».

На следующий день я купил себе в рассрочку всю аппаратуру, что хотел, и едва взял в руки пакет с мечтой, как прилетело сообщение: «Операция прошла удачно. С мамой все хорошо». И я не знаю почему заплакал. Наверное, от счастья. Ведь все теперь точно будет хорошо.