Мечтают ли андроиды об электрических овцах?

Лифт доставил их наверх, на крышу. Рик вывел жену в вечерний сумрак. Включив прожектора, которыми пользовались все жители дома, молча осветил козу. И стал ждать реакции жены.

— Мой бог! — прошептала Айрен. — Мой бог! — Она приблизилась к клетке, не сводя с козы глаз, потом обошла клетку, осмотрев животное со всех сторон. — Она живая? Она не поддельная?

— Абсолютно живая, — сказал Рик, — если только мне не всучили эрзац.

Впрочем, такое случалось крайне редко: штраф за подделку составлял сумму, в два с половиной раза превышавшую рыночную стоимость подлинного животного.

— Но не думаю, что меня обманули.

— Козел черной нубийской породы, — сказала Айрен.

— Коза, — поправил Рик. — Самка козла… Возможно, в будущем нам удастся спарить ее. И мы получим молоко, из которого можно делать сыр.

— Мы можем выпустить ее? Переведем в загон, где овца?

— Ее следует держать на привязи, — сказал Рик. — По крайней мере, несколько дней.

Айрен пропела странным, почти детским голосом:

— Жизнь моя — это любовь и наслаждение… Старая, старая песня Йозефа Штрауса. Помнишь? Когда мы впервые встретились? — Она обняла его за шею и поцеловала. — Много любви. И очень много наслаждений.

— Спасибо! — ответил Рик, в свою очередь сжимая ее в объятиях.

— Давай поскорее спустимся вниз и возблагодарим Мерсера. Затем вновь поднимемся сюда и дадим ей имя. И возможно, ты найдешь веревку, чтобы ее привязать. — Айрен потянула его за собой, к лифту.

Сосед Билл Барбур, стоявший возле своей Джуди, поглаживая и почесывая лошадь, окликнул их:

— Прекрасная коза, Декард! Примите мои поздравления! Вечер добрый, миссис Декард. Возможно, у нее появятся козлятки. Возможно, мы сторгуемся: я поменяю жеребенка на двух козлят.

— Спасибо! — сказал Рик. Он догнал Айрен. — Эта покупка вылечит твою депрессию? — спросил он. — Мою уже вылечила.

— Конечно, вылечит, — ответила Айрен. — Теперь мы можем признаться всем, что наша овца поддельная.

— Зачем нам это надо? — осторожно спросил Рик.

— Но мы же можем это сделать! Теперь нам нечего скрывать, ведь наши мечты сбылись! — Она вновь встала на цыпочки, прижалась и быстро поцеловала Рика, ее дыхание, страстное и прерывистое, щекотало ему шею. Потом она протянула руку к кнопке лифта.

Рик почувствовал какое-то беспокойство и сказал:

— Давай не пойдем домой. Давай постоим возле козы. Просто посмотрим, а может, и покормим ее. Мне дали с собой пакет с овсом на первое время. И почитаем руководство по уходу за козами; мне дали его бесплатно, вместе с овсом. Мы можем назвать ее «Евфемия».

В этот момент подъехал лифт, и жена заскочила в кабину.

— Айрен, подожди, — попросил Рик.

— Будет безнравственно не слиться с Мерсером в порыве признательности, — сказала Айрен. — Я сегодня держалась за рукоятки эмпатоприемника, и мне помогли снять депрессию… конечно, чуть-чуть, не так сильно, как помогла коза. Но все же в меня попал камень, вот сюда — Она показала мужу запястье, на котором он различил синяк. — И я непрестанно думала о том, насколько лучше мы становимся, когда мы с Мерсером. Несмотря на боль. Физическая боль, но духовное слияние… Я ощущала всех и каждого, по всему миру, всех, кто сливался воедино в тот миг. — Она подставила ногу, не давая дверцам лифта закрыться. — Входи же, Рик! Это недолго. Ведь ты и так почти не участвуешь в слиянии. Мне хочется, чтобы ты поделился своим настроением со всеми. Ты должен предоставить им такую возможность, аморально оставлять радость только себе.

Она, конечно же, была права. Поэтому Рик вновь вошел в лифт и вернулся в квартиру. Оказавшись в гостиной, Айрен стремительно включила эмпатоприемник: ее лицо оживилось, наполняясь благодатью, оно осветилось, как растущий месяц.

— Я хочу, чтобы все знали, — сказала Айрен. — Однажды я слилась с человеком, который только что приобрел животное. А однажды… — Лицо ее помрачнело; благодати не стало. — Я ощутила боль человека, у которого погибло животное… Но мы, остальные, кто был рядом с ним в тот момент, мы поделились своими небольшими радостями… Мне нечем было тогда поделиться, как ты знаешь… а остальные приободрили человека. Я думаю, мы сейчас потенциально можем предотвратить чье-нибудь самоубийство. То, что в нас, что мы чувствуем, может…

— Они получат нашу радость, — сказал Рик, — но мы ее потеряем. Поменяем то, что чувствуем мы, на то, что чувствуют они. Наша радость будет потеряна.

На экране эмпатоприемника уже кружились яркие бесформенные пятна. Глубоко вздохнув, жена крепко взялась за рукоятки.

— В действительности мы не потеряем наше чувство, если не станем насильно удерживать его в себе. Ты ведь никогда по-настоящему не участвовал в слиянии, Рик, не так ли?

— Кажется, нет, — ответил Рик.

Он вдруг начал понимать, впервые в жизни, какое значение имеет мерсеризм в жизни таких людей, как Айрен, что они из него черпают. Вероятно, общение с охотником за премиальными, Филом Решем, изменило синаптические связи в мозгу Рика.