Мечты и свершения

Во время спора с Сяре о линии партии в назревавших событиях Хендрик Аллик, возглавлявший тогда подпольный партийный центр, сказал ему: мол, это еще вопрос, кого ты вообще представляешь и что ты за человек. Этого было достаточно, чтобы у Сяре возникло предубеждение относительно всех бывших политзаключенных, и он по возможности изолировался от нас.

Вследствие плохой связи в то время невозможно было проконсультироваться с Коминтерном, авторитетом которого прикрывался Сяре. Но в дальнейшем это все же было сделано. Когда делегация молодой Эстонской ССР в августе 1940 года поехала в Советский Союз с ходатайством о принятии Эстонской ССР в его состав, Пауль Кээрдо, как он сам об этом рассказывал, взял с собой материалы, характеризовавшие существо нового курса КП Эстонии. В Коминтерне этот курс был признан политически совершенно правильным. При этом было замечено, что он свидетельствует о широком политическом кругозоре и высоком теоретическом уровне руководителей КПЭ.

Небольшой эпизод, который характеризует Карла Сяре. Когда я на следующий день после переворота случайно встретил его в Рабочем доме и сообщил о том, как происходил захват радиостанции, к моему удивлению, он недовольно перебил меня словами:

— О каком захвате вы говорите, никакого захвата не было, все происходило в рамках законности! — И отошел.

Разумеется, такое объяснение меня не удовлетворило, поскольку оно означало совершенно новое толкование революционных событий. Когда я передал свой короткий разговор с Сяре Лауристину, он тоже был удивлен, но события развивались стремительно, долго задерживаться на этом инциденте не было времени. Так он и забылся.

Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что слова Сяре были порождены не случайным настроением. Уже тогда он оценивал июньское выступление, его революционный характер совершенно неверно. Об этом, между прочим, свидетельствует хотя бы и то, что легализация Коммунистической партии Эстонии произошла несколько позднее, чем это было возможно, — 4 июля 1940 года.

Сяре удалось занять руководящее положение в ЦК КП Эстонии. Аллику он не простил его принципиальности и сделал все, чтобы оттеснить его от партийной работы. В период Великой Отечественной войны Сяре показал свое подлинное лицо, став изменником Родины.

Учимся управлять

На посту наркома. — Поиски форм организации промышленности. — За один год 63 процента роста! — Итоги и перспективы. — Опираясь на помощь братского содружества.

Восстановление власти Советов в Эстонии в 1940 году означало переход командных высот в народном хозяйстве в руки государства. Как читатель уже знает, на первой сессии Государственной думы, преобразованной в Верховный Совет ЭССР, был принят закон о национализации промышленности, а также крупных и средних предприятий других отраслей народного хозяйства. Это были преимущественно частные предприятия, принадлежавшие акционерному капиталу или отдельным капиталистам. Сектор государственного капитализма был сравнительно невелик, в него входили в основном железные дороги, несколько крупных предприятий, как-то: Кехраский целлюлозный комбинат, ряд машиностроительных заводов, которые вследствие больших убытков и недогрузки мощностей не представляли интереса для частного капитала.[32]

Требовалось не только провести национализацию командных высот капиталистической экономики, но необходимо было наладить и работу на новых условиях, на новых плановых началах по социалистическим формам ведения народного хозяйства.

В августе 1940 года я был назначен народным комиссаром легкой промышленности в первом составе Совета Народных Комиссаров, который возглавил Иоханнес Лауристин.

В лице Иоханнеса Лауристина Совнарком имел прекрасного председателя, пользовавшегося полным доверием партийного актива. Он умело организовал работу Совнаркома, в решении наиболее грудных и ответственных проблем опирался на помощь коллектива.

Конечно, и ему, и всем нам недоставало опыта государственной работы, который предстояло приобрести в самой жизни.

В первые месяцы после восстановления Советской власти в Эстонии заседания Совнаркома происходили при наличии полного состава Совнаркома. Это дало возможность коллективно обсуждать и решать крупные вопросы, но требовало слишком много времени, поэтому позже решили рассматривать текущие вопросы на бюро Совнаркома (как это происходит и поныне). Так на ходу искали лучшие формы работы.