Медальон

Комната была достаточно просторной, потому, как и квартира сама была немаленькой: две большие спальни и зал. В одной спальной жила прабабка, баба Валя – в зале. Комнату, что была выдана Святославу никто из женщин не занимал. Однако в ней были поклеены, хоть и выцветшие, розовые обои, висела розовая старая занавеска.

– Странно, правда? – заговорила более ласковым голосом Валентина Леонидовна, видя, что мальчик с удивлением рассматривает стены, – он любил розовый цвет. Я долго спорила, но твой отец умел убеждать… Мы поклеили их здесь, когда ему было тринадцать. Так и висят с тех пор… Комната пустует с того времени, как он… как он уехал, – взгляд женщины переменился, – а потом он встретил ее, – она грозно посмотрела на внука. – Не думай, что я, заботясь о твоей душевной организации, буду молчать. Совсем нет. Я ненавидела и ненавижу твою мать даже после ее смерти. Она лишила меня единственного сына еще до того, как он погиб. Он не хотел со мной общаться, ему ничего не надо было, кроме его Светки! А потом родился ты. Да, я не буду скрывать, я не участвовала в твой жизни до этого дня. Я даже не была уверена, мой ли ты внук. Нет, мне не стыдно, и даже не пытайся вызвать жалость (но мальчик и не пытался). Они ведь даже не были женаты. Ты мог оказаться чьим угодно сыном. Теперь-то я вижу… да, без сомнений, ты – Малютин. Сходство с ним просто поразительное. Но я не допущу, чтобы ты вырос таким же мямлей, каким был он! Ты должен стать мужчиной, а не чьей-то тряпкой. И для этого, Святослав, ты должен забыть все, что умеешь. О да, не смотри так, я знаю, я уверена, что ты тоже что-то можешь. У Вовы это было от его отца-пьяницы… – женщина скривилась. – А в тебе это удвоено. Да, я знаю, что умела твоя мамаша. Он мне рассказывал, когда познакомился с ней. Хвастался, что жена у него будет такая же способная, как и он. Дурак малолетний… Царствие Небесное, – она перекрестилась. – Но в тебе, мальчик, я это искореню… Ей-богу, искореню. Все это идет не от Бога, от того одни только проблемы. И смерть. Если уже Бог так сделал, что мне выпало растить тебя, покуда сама не помру, так, милый мой, будем жить по моим правилам. Если узнаю или почувствую на себе, что ты чего-то там колдуешь, сперва высеку. Потом снова высеку. А потом отвезу на дачу и закрою в подвале на ночь. Посидишь там, с пауками в «крестики-нолики» поиграешь – вмиг перехочется больно умным делаться. Уяснил?

Святослав внимательно слушал. Ни одна мышца на его детских, немного впалых щеках, не дрогнула. Взгляд не менялся – был серьезным и взрослым. Слишком взрослым, как на его возраст.

– Да, баба Валя, – наконец произнес он, – уяснил.

– Ну и славно. Иди в ванну, искупайся, переодевайся в чистое и ужинать. Не забудь выстирать то, что сейчас на тебе надето.

– Да, баба Валя, – повторил мальчик.

Сложно сразу отречься от того, к чему привык. Высечен был Святослав не раз. Оттого в детский сад его и не отдали – слишком часто ляжки у него полосатыми были. Бабки воспитывали его, «делали из него мужчину», «выбивали дурь ведьмачью». И на дачу пацан был отвезен, и в подвале ночевал, а когда Валентина Леонидовна на утро в подвал спустилась, то увидела то, о чем говорила внуку не в серьез: на бетонном полу известью были расчерчены игровые поля для «крестиков-ноликов», крестики были также нарисованы известью, а вот вместо ноликов лежали дохлые пауки-косиножки, коих в сыром подвале было множество, а когда, видимо, косиножки закончились, на роль ноликов неплохо сошли мухи и другие жучки.

А Святослав довольно и нахально улыбался бабке.

С детства привилось ему понятие, что магия или то самое необъяснимое, что он умел – это плохо. Мальчик это не столько понимал, сколько соглашался с этим: из-за этого (и пускай истинные причины были иными, уже неважно) он лишился родителей (и Бог с ними, непутевые они были, ничего бы ему не дали и мужчиной бы не вырастили), из-за этого его лупят безбожно, из-за этого вся семья его стала несчастной.

Святослав теперь знал (и неважно, обоснованное то знание было или нет), что любой, кто считает себя человеком, обладающим сверхъестественными способностями – то ошибка Божья, ошибка природы, ошибка звезд. Такой жить не должен. Но не он, конечно, ведь он осознал, что его умения – это проклятие, а значит он лучше. Он избранный.

Закончив институт, Святослав стал не только прагматичным и серьезным парнем, но еще и уважаемым человеком, ведь теперь он работал в прокуратуре.

Прабабки, что лупила безжалостно маленького Святослава, уже не было среди живых, Валентиновна Леонидовна же в преклонных годах еще наблюдала за успехами внука, который прекрасно помнил солдатский ремень и ночи, проведенные в подвале на даче. Однако искушение было слишком велико.