Медальон Распутина

— Вот он, одиннадцатый участок! — Дуся показала на табличку на пересечении дорожек. — Что там дальше?

Лебедкин сверился с запиской и сообщил:

— Следующая цифра — шесть.

Они свернули с главной аллеи, нашли шестую дорожку и углубились в скопление старых могил, замшелых надгробий и покосившихся крестов.

— Тут главное не обсчитаться… нам нужна восьмая могила…

Дуся вглядывалась в надгробные плиты и едва различимые холмики.

— Вот этот считать? — спросил Лебедкин, показывая на заросший мхом камень. — Тут и надписи-то никакой нет.

— Надпись была, да стерлась. Это наверняка чья-то могила…

— Значит, она шестая… эта — седьмая. — Лебедкин показал на каменный крест с едва различимым именем и датой смерти. — Значит, восьмая — вот эта…

Перед ними была покрытая мхом каменная плита, на которой едва проступали буквы надписи.

«Коллежский советник Иванов», — не без труда прочла Дуся буквы дореволюционного алфавита.

— Ну и что теперь делать? — уныло протянул ее напарник. — Что нам нужно от этого коллежского советника Иванова? Что мы хотим найти на его могиле?

— Найти-то мы хотим известно что — фамильную реликвию Херувимского, да вот только как ее найти?

Плита давно и глубоко вросла в землю, и не было никаких следов постороннего вмешательства — ни каких-то лишних, неуместных предметов, ни примет тайника, ни недавно вскопанной земли… видно было, что эту могилу не тревожили по крайней мере десятки лет.

Дуся на всякий случай поскребла плиту, убрав с нее мох, — но под этим мхом тоже не было ничего подозрительного.

— Может, позвать подкрепление и перевернуть плиту? — безнадежным тоном проговорил Лебедкин.

— Петь, ну подумай сам. Если, как мы думаем, Екатерина Херувимская сумела спрятать здесь ту вещь, значит, этот тайник должен быть легко доступен. У нее-то точно не было помощников, а сама перевернуть плиту она не могла.

— Тогда, может, мы обсчитались? Может быть, не нужно было считать ту могилу, на которой даже нет надписи?

— Но тогда восьмая могила — следующая, а она ничуть не лучше этой. Но нам точно нужна восьмая могила?

— Ну да… — Лебедкин достал листок, где были записаны заветные цифры, чтобы свериться с ним, и случайно выронил его на землю. Точнее, на могильную плиту.

Наклонился, чтобы поднять его, и вдруг удивленно протянул:

— Постой-ка…

— В чем дело?

— Да ты посмотри… здесь совсем другие цифры! Не 11-6-8, а 8-9-11!

— Петька, да ты просто держишь листок вверх ногами!

— Ну да, а может, как раз так и надо! Цифры были написаны на руке Херувимской, мы смотрели на эту руку со стороны, но она, когда их писала у себя на руке, смотрела с обратной стороны…

Дуся наморщила лоб, потом посмотрела на собственную руку и заморгала:

— Ну да, выходит, мы смотрели на эти цифры вверх ногами! А цифры, как назло, такие, которые читаются и так, и так. Да еще они почти стерлись… выходит, ты прав — это не 11-6-8, а 8-9-11! Значит, нам нужен восьмой участок!

— Ну, во всяком случае, попробовать стоит. Раз уж мы приехали на это кладбище…

Они вернулись на главную аллею, нашли участок номер восемь, свернули на девятую дорожку и пошли по ней, внимательно глядя по сторонам и отсчитывая могилы.

На этом участке могилы были не такие старые, надгробья лучше сохранились, надписи на них читались отчетливее.

— Ну, вот она — одиннадцатая могила! — Дуся показала на каменную плиту, над которой возвышался массивный крест с затейливой резьбой.

«Мещанин Кондратий Киприанович Пузырев… покойся с миром»… — прочитал Лебедкин высеченную на плите надпись.

— Пузырев! — обрадовалась Дуся. — Точно, это та самая могила! Тетку Херувимской наверняка подхоронили в могилу дальнего родственника!

— Хорошо, могилу мы нашли, но где же Катя спрятала тот самый артефакт?

Напарники осмотрели могилу со всех сторон.

Спереди на ней не было никаких признаков тайника.

А вот сзади…

В основании каменного креста было небольшое углубление, в котором стояла ржавая жестяная банка с грязной водой.

Дуся вытащила банку из углубления.

За ней оказался бронзовый вентиль вроде старинного водопроводного крана.

— Это что — водопровод? — удивленно протянул Лебедкин.

— Да какой водопровод! Это же могила!

— А тогда зачем тут этот кран?

— А вот это мы сейчас узнаем…

Дуся повернула вентиль…

И тут же он вместе с частью креста выдвинулся вперед, а за ним обнаружилось квадратное углубление.

Дуся запустила в него руку…

И вытащила круглый золотой медальон, на котором мелкими сверкающими камушками было выложено распятие.

— Вот оно! — дрожащим от волнения голосом проговорила Дуся.

— Ох и правда, это оно! — как эхо, повторил за ней Лебедкин. — А ведь я, честно говоря, не верил… думал, что Херувимский все это выдумал… так, может, он и не такой сумасшедший, каким кажется?

— Может, и не такой…

Дуся выпрямилась, сжимая в руке медальон, и проговорила с каким-то странным смущением:

— Но вот что теперь делать с этой вещью… отдать ее Херувимскому?

— Ни в коем случае! — раздался у нее за спиной твердый, решительный голос. — Херувимский не оправдал нашего доверия!

Дуся удивленно оглянулась.