Медичи

— Охотно верю, что это так, — возразил Савонарола, устремляя проницательный взгляд на Лоренцо, который опустил глаза, — и надеюсь, что для вашего дома и впредь так будет. Но зачем это открыто выставлять на картине, посвященной Богу, когда Он говорит: «Поклоняйтесь Мне в духе и истине»? В крайнем смирении тоже кроется гордость, и не все говорящие «Господи, Господи!» и преклоняющие колени принародно найдут путь в царствие небесное. Это именно то проклятие, которое человеческая гордость и честолюбие внесли в святую церковь. Дух христианства и священное богослужение выражаются в наружных обрядах и лицемерном смирении, тогда как гордость и тщеславие наполняют сердца. Притворство подтачивает и церковь, и общество. Священники, проповедующие любовь и смирение, которые должны бы воплощать это своим примером, тяготеют к земному честолюбию и с завистливостью и враждебностью преследуют всех, кто становится им поперек дороги. Представитель Христа на земле забывает, что Спаситель родился в яслях, жил в бедности и отречении и говорил, что «легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому войти в царствие небесное». Он окружает себя роскошью светских правителей, а пастыри церкви, епископы и прелаты, подражают ему и стремятся к земным сокровищам и земным почестям. Народ ищет спасения в обрядах без жертв и труда, вместо того чтобы молиться и делами любви и милосердия создавать вечный храм, исполненный духа Христова, который должен соединить все человечество в братском мире и согласии. Всю церковь надо перестроить, вернуть ее к смирению и вере, которая горы сдвигает и укрепления обращает в прах.

— Ай, ай, почтенный брат, — сказал Боттичелли, — вы смело говорите… Если бы это слышали князья церкви или его святейшество в Риме, то они были бы не особенно довольны.

— А разве они могут иначе думать, если хотят служить истине, если хотят быть последователями апостолов, которые подобно Христу нищими пошли по свету, неся страждущим и обремененным радостную весть? Если бы Спаситель теперь сошел на землю, Ему многих пришлось бы изгнать из церкви, как Он изгонял торгующих из храма в Иерусалиме, и между ними немало было бы называющих себя Его слугами, которые носят Его крест на груди и проповедуют Его Евангелие. Если так действует церковь, то нечего удивляться, что везде на свете царят гордость и тщеславие и жажда власти и богатства. Что народ подавлен королями и князьями, сильными и богатыми, которые говорят, конечно, что обязаны своими коронами милости Божьей, но пользуются силой и властью для насилия, точно дьявол возложил эти короны на их головы. Веру, любовь и свободу проповедует Евангелие, и эта истина должна водвориться на земле, как она существует у престола Всевышнего. Кто хочет служить Богу, быть пастырем Его церкви, тот должен возвещать эту истину, пока она не разнесется победоносно по всему свету, не смущаясь лицемерными фарисеями и злобными властителями, которые преследовали и распяли Христа. Кто не проповедует веру и истину, кто не стремится освободить людей от ига, наложенного на него духовной и светской властью, тот не достоин быть пастырем церкви, чистый и вечный свет которой сияет из убогих яслей Вифлеема.

Савонарола простер руки, как бы заклиная, и в глазах его светился необычайный огонь.

Все были взволнованы и потрясены его словами, даже тонкая, ироническая улыбка Калкондиласа исчезла. Несколько секунд царило глубокое молчание.

— Вы говорили прекрасно и, к сожалению, справедливо, уважаемый брат, — сказал Лоренцо, поднимая свое выразительное лицо, — хотя ваше порицание, пожалуй, слишком резко. Существует же немало истинных и преданных служителей церкви, которые исполнены горячей веры и проповедуют любовь и смирение…

— А сами одеваются в пурпур, заимствованный у светских властителей, подобный тому, который стражники, издеваясь, надели на Спасителя! — прервал Савонарола.

— Ну, — с улыбкой заметил Лоренцо, — свободу, которую вы требуете для народа, а также для бедных и угнетенных, как доказательство христианской любви и братства, вы найдете, пожалуй, и у нас. У нас в республике народ свободен и граждане равны в своих правах!

— А все-таки в этой республике вы, Лоренцо Медичи, господин и повелитель, утопаете в королевской роскоши! — воскликнул Савонарола. — Разве вы не знаете, что сказал Спаситель богатому юноше? «Продай все и раздай деньги нищим, если хочешь следовать за мной».

— Если мне принадлежит власть, — возразил Лоренцо, — то она добровольно дана мне доверием народа и так же может быть отнята, но ни один бедняк не уходит от меня без помощи.