Медичи

Будучи сыном своего непростого времени, Лоренцо Медичи не был святым. Ему было свойственно пользоваться теми же методами, что и его враги. Чтобы удержать власть во Флоренции, Медичи использовали ложь, обман, подкуп, предательство. Размышляя о природе политической власти Медичи во Флоренции, исследователи нередко сравнивают Лоренцо с мясником, чьи руки по локоть забрызганы кровью уничтоженных им врагов. Однако именно с этим «мясником» жили, творили, создавая новое искусство, великий Микеланджело, Донателло, Боттичелли, Леонардо да Винчи. Жизненное кредо Лоренцо было сформулировано им еще в юности: «На свете нет ничего более достойного, чем превосходить других в щедрости».

Годы правления Лоренцо Медичи оказались вплетенными в исторический период, названный Кватроченто, или Искусство Возрождения XV в. В этот период истории небольшой итальянский город, значительную часть населения которого составляли ремесленники, торговцы, банкиры, наделенные природой уникальным даром мыслить и созидать, любить и ценить свободу и независимость, переживал период небывалого расцвета благодаря во многом мощной созидательной силе, носителями которой были Медичи.

Рождение наследника

«Цветущая» Флоренция в начале XV в. превратилась в культурную Мекку для ярких творческих людей: художников, скульпторов, поэтов, архитекторов. Еще раньше, в XIV в., или Треченто, во Флоренцию проникли ростки гуманизма, а вместе с гуманизмом приходит осознание простой истины: суть мироздания заключена в человеке, способном мыслить, действовать, созидать, выступая единственным носителем данной Великим Творцом нравственной основы.

Чтобы постичь тайны жизни разумом, основанным на опыте, полагали гуманисты, следует неутомимо познавать человека, приоткрывая его духовную и телесную природу, ибо человек — это и есть Мировая Вселенная, скрывающая свои тайны во мраке почти двенадцать столетий, канувших в темную пропасть Средневековья. Выразителем идей флорентийских гуманистов, сформулировавших квинтэссенцию Кватроченто, считается Пико дела Мирандола, итальянский мыслитель периода Раннего Возрождения. Семена разума, брошенные гуманистами в благодатную флорентийскую почву, дали великолепные всходы, нашедшие воплощение в культуре, науке, искусстве и, как это ни парадоксально звучит, в политике, которая также приобрела черты искусства.

В этой необычной атмосфере, наполненной ожиданиями грядущих изменений, 1 января 1449 г. в семействе Медичи появился новый наследник — Лоренцо ди Пьеро де Медичи. Судьба уготовила ему недолгую, но яркую жизнь. Можно ли сегодня с уверенностью предполагать, о чем мечтали родители Лоренцо, с любовью заглядывавшие в колыбель с новорожденным младенцем? Могли ли они мечтать о том, что родившееся на свет дитя станет настоящим баловнем судьбы, создавшим моду на Dolce far’niente —

«блаженное ничегонеделанье», что стало стилем жизни людей богатых и успешных, талантливо скрывающих от навязчивой толпы свои проблемы и неудачи? Или, быть может, с его рождением связывался невероятный расцвет семейного капитала, сравнимый с капиталом богатейших монархов Европы?

Лоренцо Великолепный был лишен внешней привлекательности, в отличие от своего младшего брата Джулиано, прекрасного белокурого юноши. Если Лоренцо Медичи был удостоен имени «Великолепный», то его брата современники называли Джулиано Лучезарный. В лице Джулиано нашли отражение детская безмятежность и хрупкая юношеская красота. Коварное время не успело отразиться на чертах его лица в жестких складках и глубоких морщинах. Дитя Весны было поражено ударом кинжала убийцы в тот миг, когда Лето вступало в свои права. Однако именно образ этого хрупкого белокурого юноши становится символом эпохи правления Лоренцо Медичи. Во внешности старшего брата — Лоренцо — напротив, отразилось редкое сочетание власти, богатства и человеческого подвига.

Спустя десятилетия после его смерти художник и летописец флорентийского Кватроченто Джорджио Вазари решится приступить к работе над портретом Лоренцо Медичи. Когда портрет был завершен, его первые зрители были поражены великолепием портретного сходства. Джорджио Вазари, снискавший себе славу первого историка искусств, но при этом остававшийся посредственным живописцем, сумел совершить невероятное.