Медное королевство

Качая головой, Али сбросил сандалии и вошел в шатер. Его жилище было небольшим, но уютным и достаточно просторным для матраца, который одна из кузин Любайда, сжалившись, удлинила специально под «нелепый» рост Али. Буквально все здесь досталось ему в подарок. Он попал в Бир-Набат, не имея за душой ничего, кроме оружия да окровавленной дишдаши, и по имуществу Али можно было отследить историю его пребывания здесь: халат и сандалии стали первыми вещами, украденными им из брошенного людьми каравана; Коран вручил ему шейх Джияд, когда Али начал преподавать; бесконечные листки с записями и чертежами он набросал, наблюдая за работой различных оросительных сооружений.

И пополнение: запечатанный медный тубус длиной с его руку от запястья до локтя и шириной с кулак лежал на аккуратно свернутом матраце. Один конец тубуса покрывал слой черного воска, а по кругу бежала фамильная подпись.

Улыбнувшись, Али взял тубус и сорвал восковую печать. Под ней скрывалась матрица с острыми лезвиями – печать крови, благодаря которой Зейнаб могла быть уверена, что никто, кроме кровного родственника, не сможет вскрыть ее послание. Так они могли хотя бы надеяться, что переписка никому не попадет на глаза. Хотя едва ли это имело значение. Ведь письма перехватывал не кто иной, как их родной отец, а он запросто мог использовать каплю своей крови и прочесть что угодно. Скорее всего, так он и делал.

Али прижал руку к торцу тубуса. Как только его кровь попала на лезвия, крышка задымилась и испарилась. Али наклонил тубус, вываливая содержимое на матрац.

Золотой слиток, медный плечевой браслет и письмо на несколько страниц. Браслет сопровождался небольшой запиской, в которой изящным почерком его сестры было написано: «От головных болей, на которые ты постоянно жалуешься. Обращайся с ним осторожнее, братец. Нахида взяла за него баснословные деньги».

Али повертел в руках браслет, разглядывая письмо и слиток. Да хранит тебя Всевышний, Зейнаб. Бир-Набат только начинал вставать на ноги, и дела часто шли туго – это золото поможет решить здесь много проблем. Оставалось лишь надеяться, что Зейнаб не будет наказана за такую передачу. Сколько раз он писал ей, умоляя не присылать материальную помощь, но она игнорировала его советы так же дерзко, как игнорировала негласный отцовский приказ всему племени Гезири – не помогать Али. Только ей подобное неповиновение могло сойти с рук. Гасан всегда сменял гнев на милость, когда дело касалось любимой дочери.

Он упал на подушки, перекатился на живот и начал читать. При виде знакомого почерка сестры и ее колких суждений у него теплело на сердце. Он ужасно скучал по ней. Раньше он не ценил их отношения, потому что был молод и заносчив, а теперь стало слишком поздно, и от них ничего не осталось, кроме нерегулярной переписки. Али и Зейнаб больше никогда не встретятся. Не будут погожим днем сидеть у канала за чашкой кофе, обсуждая свежие сплетни. Он не проводит ее под венец. Не увидит ее будущих детей – своих племянниц и племянников, которых в иной жизни Али баловал бы до невозможности и учил сражаться.

Но Али понимал, что все могло сложиться и хуже. Ежедневно он благодарил Всевышнего за то, что на пути ему попались джинны из Бир-Набата, а не одни из тех многочисленных джиннов, которые потом пытались его убить. Но щемящая тоска, накатывающая при мысли о семье, не проходила, несмотря ни на что.

Так, может, действительно пора завести здесь новую семью? Али перевернулся на спину, греясь в лучах теплого солнца, сияющего за стенами шатра. Вдали он слышал детский смех и пение птиц. В памяти всплыли тихие знаки внимания от Бушры. Оставшись один, Али не стал бы отрицать, что в тот момент в нем проснулось что-то волнующее. Дэвабад остался далеко, его отец как будто позабыл о нем. Разве это преступление: позволить себе пустить здесь корни, завести семью и тихо жить простой семейной жизнью, которая была бы заказана для каида эмира Мунтадира?

Его сковал ужас. Да, – был ответ. Грезы о простом семейном счастье рассыпались в прах. Потому что в его жизни мечты о светлом будущем приводили только к одному – к трагедии.

3

Нари

Ясно было одно: старейшины племени не разделяли ее энтузиазма по поводу больницы Нахид.

Низрин вытаращилась на Нари.

– Ты убежала из-под охраны? Снова? Ты хоть представляешь, что будет, если Гасан узнает?

– Зейнаб меня вынудила! – оправдывалась Нари. И тут же, решив, что будет несправедливо по отношению к золовке обвинять ее в приключении, от которого сама осталась в восторге, добавила: – Она сказала, что часто совершает подобные вылазки и еще ни разу не попалась. И в случае чего обещала взять вину на себя.

Картир выглядел не на шутку встревоженным. Обычно верховный жрец более снисходительно относился к… неортодоксальным выходкам Нари, но недавняя история, похоже, переполнила чашу его терпения.