Медноголовый

— Наш Спаситель привечал грешников. — осторожно напомнил преподобный.

— Но он не угощал их чаем! — взвизгнула миссис Гордон и обратила испепеляющий взор на Адама, — А вы, мистер Фальконер! Я потрясена! С кем вы водите дружбу, мистер Фальконер?! У меня нет слов, так я потрясена!

Адам очумело воззрился на Старбака:

— Что, правда?

— Салли — мой друг. — с нажимом произнёс Натаниэль, — Добрый друг, и дружбой с ней я горжусь.

— Труслоу! Салли Труслоу! — выдохнул Адам с неуместным в данной ситуации облегчением, разрешив для себя, наконец, мучившую его несколько дней загадку.

— Значит, вы знаете эту женщину? — яростно осведомилась миссис Гордон.

— Не знает. — устало помотала головой Салли.

— Я начинаю сомневаться в том, что вы, мистер Фальконер, подходящая пара для моей дочери. — давила на Адама миссис Гордон, — Волею Божией этой ночью тайное становится явным. Может, нам суждено именно сегодня выяснить вашу истинную натуру?

— Я же сказала, что он меня не знает! — повысила голос Салли.

— Так вы её знаете, юноша? — уточнил преподобный.

Адам пожал плечами:

— Её отец некоторое время был одним из арендаторов нашей земли. Давным-давно. Вот и всё знакомство.

— Но вы знаете мистера Старбака, не так ли? — не унималась миссис Гордон, — И вас не тревожило то, в каких кругах он заводит себе новых друзей!

Адам покосился на друга:

— Уверен, что Нат понятия не имел о роде занятий мисс Труслоу.

— Нет, имел. — сказал Старбак, опустив ладонь на плечо Салли, — Но, как я уже говорил, она — мой друг.

— И вы попустительствуете подобной «дружбе», да, мистер Фальконер? «Дружбе» с блудницей?

— Нет, — пробормотал Адам, — Я… нет, не попустительствую…

— Ты совсем, как твой отец, — презрительно бросила Салли, — Труха от корки до сердцевины. Без денег были бы вы, Фальконеры, хуже псов.

Она рывком высвободила плечо из-под руки Натаниэля и пошла в дождь.

Старбак дёрнулся за ней, но запнулся, невольно повиновавшись окрику миссис Гордон:

— Стойте, мистер Старбак! Учтите, вы сейчас выбираете между Господом и сатаной!

— Да, Нат! — поддержал будущую тёщу Адам, — Пусть себе идёт, оставь её!

— Почему? Потому что она — шлюха? — Натаниэля душила дикая ненависть к этим напыщенным ханжам, — Она — мой друг, Адам, а друзей бросать негоже. Будьте вы все прокляты.

Он побежал за Салли, догнал её у крайнего барака, где грязный склон парка Чимборазо уходил вниз, к любимой дуэльной площадке горожан у ручья Блади-Ран.

— Прости. — сказал Старбак Салли, беря её за руку.

Девушка шмыгнула носом. Причёска её растрепалась и намокла. Салли плакала. Старбак притянул её к себе, закрыв полами шинели. Капли дождя падали ему на лицо.

— Ты был прав. — тоскливо признала Салли, прижавшись к его груди, — Не надо было идти.

— Они не имели права так с тобой обходиться.

Салли всхлипнул:

— Просто иногда так хочется быть, как все, понимаешь? Иметь свой дом, детишек, ковёр на полу и яблоню во дворе. Не быть, как папаша, и не быть такой, как сейчас. Я не собираюсь быть такой всю жизнь, Нат. Я хочу жить, как все. Ты понимаешь меня, Нат?

Она подняла заплаканное личико, освещённое отсветами огней кузниц, день и ночь работавших на дальнем берегу ручья.

Старбак погладил её по мокрой от слёз щеке:

— Понимаю.

— А ты, разве ты не хочешь быть, как все?

— Иногда.

— Иногда… — она вытерла нос и отбросила со лба прилипшую прядку, — Я думала, что, может, когда война закончится, у меня хватит денег открыть магазинчик. Ничего особенного, Нат. Галантерея или ещё что. Я деньги-то не трачу, откладываю. Быть, как все. Больше никаких «Ройал». Но папаша прав, — в голосе её прозвучали мстительные нотки, — Все люди делятся на волков и овец. Волков и овец, Нат.

Она повернулась к госпиталю и ткнула пальцем:

— Они — овцы, Нат. И твой друг тоже. Он, как его отец. Подкаблучник.

Старбак привлёк её к себе, а сам невидяще смотрел на воду, на раздробленное дождём в мелкие чешуйки отражение огней мастерских. До этой минуты Натаниэль не понимал, насколько он одинок. Изгой. Волк-одиночка. И Салли, отверженная из-за того, что, отчаянно стремясь быть, как все, посмела пренебречь правилами «приличного общества», и это самое «общество» от неё отвернулось. И от Натаниэля тоже. Но Натаниэль был не только изгоем, а ещё и солдатом. И он станет лучшим солдатом, какого только знало это «приличное общество», и им придётся улыбаться ему, хотят они того или нет.

— Знаешь, что, Нат? Я ведь надеялась, что они мне не откажут в крохотном шансе. Шансе стать, как все. — она помедлила, — Но они не хотят пускать меня в свой мирок.

— Тебе не нужно их разрешение, Салли, чтобы жить, как тебе самой хочется.

— А, плевать мне теперь на них. Наступит день, и они будут драться друг с другом за один мой благосклонный взгляд, вот увидишь!

Старбак усмехнулся во тьме. Не сговариваясь, шлюха и отставной солдат объявили войну всему свету. Нагнувшись, Натаниэль поцеловал Салли в щёку:

— Пойдём, отведу тебя домой.

— К тебе пойдём, — решила она, — Я не в настроении сегодня работать.