Медноголовый

— Не заглядывайся, янки. — оскалился разговорчивый конвоир, — Для тебя приготовлено особое угощение. Шагай давай.

Старбака привели в комнату с кирпичными стенами и каменным полом, со сливным отверстием в середине. Забранное решёткой окно выходило на восток, на открытую сточную канаву Шоко-Крик. Форточка была открыта, и ветерок загонял с канавы в помещение амбре канализации. Конвоиры, которых Старбак теперь рассмотрел хорошенько, поставили винтовки к стене. Оба были дюжими, ростом с самого Старбака, с чисто выбритыми бледными физиономиями людей, которые от жизни хотели немного, а получили ещё меньше. Балагур плюнул табачной жвачкой и попал точно в центр сливного отверстия.

— Отличный выстрел, Эйб. — одобрил второй конвоир.

Дверь открылась, и вошёл худосочный молодой человек с жидкой бесцветной порослью на подбородке, гладкими после утреннего бритья щеками и верхней губой, облачённый в наутюженную чистенькую форму лейтенанта. На плече у него висела кожаная сумка.

— Доброе утро. — неуверенно поздоровался он.

— Отвечай офицеру, шваль северная. — ткнул кулаком Старбака в спину Эйб.

— Доброе утро. — послушно сказал Натаниэль.

Лейтенант обмахнул ладонью стул, уселся за стол, водрузил на нос очки, достав их из кармана, аккуратно заправил дужки за уши. Лицо у него было юным и старательным, как у молодого священника, назначенного в старый приход с давними традициями.

— Старбак, так?

— Да.

— Добавляй «сэр», когда говоришь с офицером, янки!

— Оставьте, Хардинг. — приказал офицер.

Положив сумку на стол, он достал из неё папку, развязал тесёмки, открыл. Разложив перед собой бумаги, уточнил:

— Натаниэль Джозеф Старбак?

— Да.

— В настоящее время обретаетесь на Франклин-стрит, в бывшем доме Бюрелла?

— Понятия не имею, чей это был дом.

— Джосайи Бюрелла, табачного заводчика. Война больно ударила по семейству, как и по многим другим. — лейтенант откинулся на спинку шаткого стула, снял очки, потёр глаза, — Я задам вам, Старбак, ряд вопросов. Ваше дело, соответственно, на них отвечать. Отвечать правдиво, заметьте, потому что сейчас, в военное время, не до соблюдения законности, и мы заинтересованы в получении правдивых ответов любой ценой. Любой. Вы поняли?

— Не совсем. Я хотел бы знать, какого чёрта я, вообще, здесь делаю?

Конвоир за спиной Старбака недовольно заворчал, но лейтенант успокаивающе поднял руку:

— Узнаете, Старбак, всему своё время. — он надел очки, — Забыл представиться. Лейтенант Гиллеспи, Уолтон Гиллеспи.

Он назвал фамилию так многозначительно, будто ожидал от Старбака удивлённого возгласа. Не дождавшись, вынул из нагрудного кармана карандаш:

— Начнём, пожалуй? Место рождения?

— Бостон.

— Улица?

— Милк-стрит.

— Там живут родители?

— Родители матери.

Гиллеспи сделал пометку в бумагах:

— А родители где живут?

— На Уолнэт-стрит.

— Я был в Бостоне два года назад и имел честь слушать вашего папеньку. Весьма поучительно он толкует Евангелие, смею заметить. — Гиллеспи улыбнулся, вспоминая, — Но продолжим…

Дальнейшие расспросы касались учёбы Натаниэля в Йельском теологическом колледже; причин, по которым Старбак очутился на Юге; службы в Легионе Фальконера.

— Ясно, ясно… — рассеянно пробормотал лейтенант, дослушав рассказ о схватке на Боллз-Блеф. Переложив верхний листок, он пробежал глазами текст следующего и сдвинул брови, — Как вы познакомились с Джоном Скалли?

— Никогда о нём не слышал.

— А о Прйсе Льюисе?

Старбак отрицательно мотнул головой.

— О Тимоти Вебстере?

Старбак пожал плечами.

— М-да. — произнёс Гиллеспи с сожалением, снял очки и помассировал переносицу, — Как зовут вашего брата?

— У меня их трое. Джеймс, Фредерик и Сэм.

— Их возраст?

— Двадцать шесть. Или семь. Семнадцать и тринадцать.

— Старшего как зовут?

— Джеймс.

— Джеймс… — задумчиво повторил Гиллеспи, делая пометку.

Со двора донёсся душераздирающий вопль и свист кнута.

— Я дверь притворил, Хардинг? — поморщился лейтенант.

— Плотно, сэр.

— Ужасно шумно. Когда вы последний раз виделись с Джеймсом, Старбак?

— Ещё до войны.

— До войны, ага. — записал лейтенант, — А списывались с ним?

— Тогда же.

— Ясно.

Гиллеспи достал перочинный нож, раскрыл, очинил карандаш и сгрёб стружку в кучку на краю стола:

— Вам что-нибудь говорит название «Общество поставки Библий в действующую армию Конфедерации»?

— Ничего.

— Ясно. — Гиллеспи откинулся на спинку стула, положив карандаш, — А как же вы, в таком случае, передавали брату информацию о дислокации наших частей?

— Эй, я никому ничего не передавал! — возмутился Натаниэль, начиная понимать, что означает его арест.

Гиллеспи снял очки и протёр стёкла о рукав:

— Как я упоминал ранее, мистер Старбак, в условиях войны мы вынуждены пренебрегать требованиями закона и гуманизмом. Устанавливая истину, нам приходится прибегать к чрезвычайным мерам. Чрезвычайные времена — чрезвычайные меры. Понимаете?

— Нет.

— Давайте-ка попробуем заново. Вам знакомы Джон Скалли и Прайс Льюис?

— Нет.

— Поддерживете ли вы в какой-либо форме связь со старшим братом?

— Нет.

— Получали вы письма, адресованные должностному лицу Общества поставки Библий в действующую армию Конфедерации?

— Нет.