Медноголовый

— Всё в порядке, Полли. — остановился Натаниэль, — Я просто хотел бы написать ему записку.

— Нет, масса. — потрясла курчавой головой девушка, — Сказано вас не пускать. Мистером Адамом сказано.

— Мистером Адамом? — опешил Старбак.

Он не удивился бы, услышав, что приказ исходил от Вашингтона Фальконера, но от Адама?

— Если вы объявитесь, молодой хозяин приказал вас «гнать в шею». — сконфуженно подтвердила Полли, — Извините.

— Да ничего, Полли. — улыбнулся ей через силу Старбак.

Он заметил, что с богато украшенной лестницы за спиной негритянки исчезли картины. На том месте, где, как помнил Натаниэль, висел портрет сестры Адама Анны, сейчас белел квадрат невыгоревших обоев.

— А где мистер Адам, Полли? Мне надо с ним поговорить. Это очень важно.

— Здесь его нет, масса.

Она взялась за дверь, намереваясь её захлопнуть, но позади неё кто-то звучно сказал:

— Адам в действующей армии.

Голос был женский и принадлежал даме, силуэт которой обрисовался в дверях гостиной у подножия лестницы.

— Весьма обязан вам, мэм. — склонил голову Старбак, — Он с бригадой его отца? Или с генералом Джонстоном?

— С Джонстоном.

Говорившая вышла на свет. Джулия Гордон. Старбак снял шляпу.

— С момента оставления Йорктауна, — продолжала Джулия, — такое чувство, что у наших военных каждый офицер на счету. Вы как считаете, мистер Старбак, нам пора спасаться от мести северян?

— Не знаю, мисс Гордон. — струйки дождевой воды стекали по лицу Натаниэля.

— И я не знаю. Адам ничего не пишет, всё покрыто мраком тайны. Почему вы мокнете под дождём?

— Не пускают, мисс Гордон. Запрещено.

— Пустяки, Боже мой. Пустите его, Полли. Я никому не скажу, если вы не скажете.

Полли поколебалась, потом улыбнулась и широко распахнула дверь. Старбак шагнул через порог, накапав на половик. Полли приняла у гостя шинель и шляпу, пристроив их на стремянку, которой, очевидно, пользовались при снятии со стен портретов. Холл опустел: исчезла изысканная мебель европейской работы, исчезли турецкие ковры, даже золочёная люстра над лестницей.

— Всё упаковано и отправлено в Фальконер-Куртхаус. — верно истолковала взгляд Старбака Джулия, — Там, как думает генерал Фальконер, имуществу ничего не грозит. Положение, значит, хуже некуда, так ведь?

— Север закрыл вербовочные пункты. — сообщил ей Старбак, — Вам это о чём-нибудь говорит?

— Говорит о том, что мы проиграли.

Старбак усмехнулся:

— А, может, о том, что мы ещё не начинали драться по-настоящему?

Джулии его бравада понравилась. Она жестом пригласила его в гостиную, из которой вышла:

— Зайдём в комнату? Пусть Полли не тревожится, что кто-то вас увидит и донесёт генералу о её непослушании.

Гостиная освещалась двумя газовыми рожками. Мебели почти не было, только книжные шкафы стояли на своих местах, да посреди комнаты, окружённый корзинами и ящиками, красовался кухонный стол. Старбак поймал себя на том, что ему непривычно слышать, как Вашингтона Фальконера зовут «генералом», но, да, он стал генералом, то есть ещё более могущественным врагом, чем был.

— Перебираю их фамильную библиотеку, — объяснила Джулия, — Генерал не хочет волочить все книги за город, только самые ценные. Вот я и отбираю эти «самые ценные».

— Разве не все они ценны?

Джулия подала плечами:

— Солидные переплёты, но книги, в основном, ничем не примечательны. — она наугад взяла том из стопки на столе, — «Становление Голландской республики» Мотли. Отнюдь не библиографическая редкость, не правда ли, мистер Старбак? Я откладываю книги в дорогих переплётах или с цветными вкладками.

— Разбираетесь в книгах?

— Не сказала бы, но разбираюсь всяко лучше нашего генерала. — с намёком на улыбку ответила Джулия.

Сегодня она была одета в тёмно-синее хлопчатобумажное платье с глухим воротом и кринолином. Чтобы не извозить рукава в пыли, девушка натянула на предплечья холщовые нарукавники. Чёрные волосы она высоко заколола, но несколько локонов выбились и ниспадали на лоб. Выглядела Джулия, подумал Старбак, очень привлекательно. Подумал и устыдился. Невеста Адама, как-никак.

— А почему вы не уехали, мисс Гордон?

— Куда? Мамины родители в Питерсберге, а он, если падёт Ричмонд, недолго продержится. Генерал пробубнил нечто, что при желании можно было бы счесть приглашением в Фальконер-Куртхаус, но о транспорте не заикнулся. Катафалки бедного мистера Сэмуорта реквизированы для военных нужд, наш нехитрый скарб везти не на чем, а мама добро не оставит, хоть и добра-то с гулькин нос. Поэтому мы в Ричмонде со страхом ждём янки. — она взглянула на часы в простом жестяном корпусе, принесённые сюда, похоже, из помещений прислуги, — У нас мало времени, мистер Старбак. Скоро придёт мой отец, чтобы проводить домой. Примите мои извинения.

— Извинения? — удивился Старбак, — Извинения за что?

Она посмотрела ему в глаза:

— За ту ночь в госпитале.

— Да не за что извиняться.

— Есть за что. — возразила Джулия твёрдо, — Американское Общество Евангельского Просвещения Бедных создано, чтобы нести Слово Божье всем бедным, включая и девушек, подобных вашей подруге.

Старбак улыбнулся:

— Ну, я бы не назвал её бедной.