Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Это нежданное коленопреклонение оказалось тяжёлым, и он не знал, в какую ловушку попал. Не пойми откуда раздался скрип пружинного механизма, и под ногами у каждого вдруг разверзлась пустота.

От внезапного ощущения падения, что сопровождалось скрежещущим трением камней, они потерялись настолько, что не смогли бы отличить и запад от востока.

Во время этого стремительного падения в сердце Сюэ Сяня впервые зародилось уважение к Сюаньминю. Потому что этот проклятый Святоша, вопреки ожиданиям, сумел удержать равновесие в воздухе и неизвестно каким образом замедлил скорость и смягчил падение настолько, что, приземлившись, благополучно устоял, а не покатился кубарем.

В итоге в тот самый миг, когда он очутился на земле, Сюэ Сянь, который не успел убрать свисавшую с горловины шею, ощутил, как его собственная голова вдруг падает.

«Плохо, плохо, плохо, Святоша накаркал, действительно, мать её, сейчас оторвётся!»

Сюаньминь выпрямился в темноте и смутно почувствовал, как нечто, похоже, как раз спланировало на землю.

— Ауч…

— С-с-с… Я едва не сломал руку.

— Что это за проклятое место? У меня от падения голова слегка кружится.

— Учитель? Учитель Сюаньминь, ты здесь?

Услышав рядом беспорядочные болезненные оклики Цзян Шинина и Лу Няньци, Сюаньминь ответил коротким «Мгм» и зажёг талисман.

В свете горящей бумаги он бросил взгляд вниз — аккурат чтобы встретиться глазами с парящей в воздухе над землёй бумажной головой.

И это была только голова.

Сюаньминь молчал.

Глава 23: Слепой гадатель (6)

— Учитель, что случилось? — Цзян Шинин, в конце концов, был блуждающим призраком, благодаря чему в сравнении с Лу Няньци у него было естественное преимущество, так что, не считая незначительной боли и лёгкого головокружения, он и вовсе не получил каких-либо настоящих повреждений и первым пришёл в себя. Когда он, с головы до ног выглядящий жалко, сел на земле, то как раз увидел, как Сюаньминь зажёг небольшой огонёк и молча уставился куда-то вниз, совершенно неподвижный — будто остолбеневший.

Всё время их взаимодействия Сюаньминь выглядел непоколебимым перед любыми невзгодами и спокойным, как вода в глубинах озера, словно бы ничто не могло ни напугать его, ни разозлить. Такое молчаливое оцепенение Цзян Шинин видел впервые.

Что за беда могла так потрясти Сюаньминя, что он потерял дар речи?!

На душе у Цзян Шинина вмиг стало неспокойно, на него нахлынула тревога.

Видя, что Сюаньминь так и не отвечает, он тут же заволновался ещё сильнее, торопливо поднялся, желая подойти и взглянуть, но в итоге едва сделал шаг, как сразу споткнулся.

— А!.. Смотри, куда идёшь! — вскрикнул от боли Лу Няньци и резко отдёрнул ногу.

— Прости, прости, я был невнимателен, — рассыпался в извинениях Цзян Шинин. Отступив, он увидел, что этот демонёнок прикрывает голову согнутой рукой — растрёпанный и с видом наполовину парализованного, и сказал недоумённо: — Тебе наступили на ногу, почему ты прячешь голову?

Лу Няньци молчал какое-то время, прежде чем сказать сдавленно:

— Я отчего-то не подставил руки и упал лицом в землю, содрал лоб.

Цзян Шинин сразу принял такое объяснение. Его отвлекли, и снова заявила о себе натура врача:

— Можешь встать? Разбил что-то ещё?

— Ударился ладонью, которую порезал раньше, наверное, опять кровоточит. — Лу Няньци убрал руку и наконец всё же встал на ноги с помощью Цзян Шинина. — Кроме этого, ничего не поранил. Монах… кхм, что он нашёл? Почему не говорит ничего?

Он был очень мал, когда остался без родителей и старших, потому, конечно, не вполне признавал приличия. Если бы прежде Сюаньминь не проявил некоторые способности, он не сменил бы вдруг тон, исправившись, и, пожалуй, позвал бы «монаха» напрямик.

Эти двое, что при падении поранились не сильно, но ощутимо прихрамывая, подошли к Сюаньминю. Поскольку Сюаньминь всегда был холоден, что лёд, они не отважились встать слишком близко и остановились в полушаге, вытянув шеи, как сурикаты, чтобы посмотреть на землю.

Бумажный талисман в руке Сюаньминя, вероятно, был с секретом. Он был зажжён вот уже очень долго, но не прогорел — всё ещё оставался крохотный огонёк у кончиков пальцев. На самом деле он не давал много света, однако его было достаточно, чтобы ясно рассмотреть лицо на земле.

Повисло молчание.

Говоря откровенно, в тусклом свете дрожащего огонька в этом месте, где даже слепец на слепой лошади[49] не разобрал бы пути вперёд, внезапно прямо перед собой увидев отвалившуюся голову товарища, можно было перепугаться до слёз или даже до потери рассудка. Более того, голова Сюэ Сяня упала вверх лицом — кровоточащим изо всех семи отверстий и будто принадлежащим покойнику, затаившему обиду, — исключительное соответствие моменту, которое выводило и без того ужасающую картину на новый уровень.

Однако…

Первой пришедшей на ум Цзян Шинину мыслью оказалась вот какая: «У меня нет слов».

И сразу же за ней возникла другая: «Что это вообще такое…»

В конечном итоге что-то в его голове щёлкнуло, и он пробормотал, похолодев:

— Кончено, как он сможет жить, когда голова отпала?