Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

[b] Слово здесь — 度化 (du4 hua4), где 度 в буддийском или даосском контексте означает «проповедовать, обращать, обращать в свою веру», согласно Плеко; а 化 означает «преобразовывать, (заставлять) происходить». В переводе 度化 переводится как «освобождение» духа, но я выбрал «превзойти»: дух выходит за пределы; экзорцист помогает духу трансцендировать через трансцендентный ритуал. В целом, стоит отметить, что основой магии в Медных монетах является геомантия/фэн-шуй, практика, которая явно не связана с религией; а в «Медных монетах» геомантия и магия экзорцистов также в значительной степени подразумевается отдельно от религии (и буддисты, и даосы используют одну и ту же систему магии). Это отличается, например, от МДК, где персонажи черпают свои силы из даосского совершенствования. В «Медных монетах» также добавлен тот факт, что Сюэ Сянь — бессмертный дракон, и поэтому его магия на самом деле исходит из совершенно другого источника, чем магия людей. Мой перевод учитывает этот факт, поэтому я стремлюсь сбалансировать преемственность с другими историческими переводами фэнтези-данмэй, а также обратить внимание на весьма специфический контекст этого романа. Надеюсь, эти размышления о переводе будут интересны вам так же, как и мне!

[c] Мусули использует фразу «он не считал себя посторонним/чужим», чтобы описать смелое поведение Сюэ Сяня.

У Сюаньминя возникло ощущение, что этот нэчжан был королевой драмы [d] с головы до ног. Все роли в театральной труппе он мог сыграть сам.

[d] Мусули использует chengyu 浓墨重彩 (nong2 mo4 zhong4 cai3), буквально «густые чернила и насыщенные цвета». Это наречие, когда кто-то описывает что-то яркими подробностями и красочным языком. Однако в этом контексте Мусули играет с тем фактом, что Сюэ Сянь — нарисованный бумажный человечек, и использует эту фразу, чтобы подчеркнуть его драматические, невероятные жесты и речь. Я выбрал «королева драмы», что очень хорошо сработало, учитывая ее сценическую метафору в следующей строке.

Его взгляд на мгновение упал на бумажного человечка, а затем двумя пальцами вытащил бумагу из сумки.

Сюэ Сянь: «…» Я тебя не прощу!

Пальцы Сюань Миня действительно не выглядели так, как будто он жил на улице. Его пальцы были прямыми, как кисточки для чернил, длинными и тонкими. Они были такими чистыми: казалось, они никогда не видели никакой грязи. Сюаньминь, конечно, не выглядел так, будто вырос на каторжных работах в горном монастыре, но, конечно, он совсем не был похож на мошенника-монаха. Он гораздо больше походил на избалованного принца или аристократа.

Но в тот момент Сюэ Сянь был слишком занят, чтобы обращать внимание на руки Сюаньминя.

Зажав бумагу между пальцами, Сюань Минь переместил ее на дюйм к Лю Чуну.

Сюэ Сянь: «…» Когда я верну свое тело и снова начну вызывать бури, я позабочусь о том, чтобы молния всегда попадала в тебя! Я буду приветствовать тебя молнией каждую минуту каждого дня!

— Это? — Сюань Минь легко спросил Лю Чуна.