Медовый месяц в Париже

Задолго до поездки в Париж Дэвид рассказывал ей об этом месте, где влюбленные, надев на ограду замок, в знак своей вечной любви кидают ключи в Сену, причем городские службы время от времени старательно снимают замки, но уже через несколько дней они появляются снова – с признаниями в вечной любви, с инициалами влюбленной парочки, которая года через два может по-прежнему быть вместе, а может и разбежаться по разным континентам, лишь бы не дышать одним воздухом с некогда любимым человеком. Дэвид рассказал, что дно реки под мостом регулярно чистят, извлекая на свет божий бесконечное количество ржавых ключей.

И вот сейчас Лив сидит на скамье, смотрит на увешанную замками мерцающую поверхность, стараясь особо не приглядываться. Сейчас ей не хочется думать о том, что именно все эти замки символизируют.

– Жди меня на мосту Искусств, – бросает она мужу. И больше ничего. Возможно, ее тон говорит сам за себя.

– Буду через двадцать минут, – отвечает он.

Она видит, как он направляется в ее сторону от Лувра, по мере приближения его синяя рубашка становится все ярче. На нем штаны цвета хаки, и ее пронизывает мысль о том, что ей все-таки ужасно нравится смотреть на мужа. Очертания его фигуры ей до боли знакомы, хотя они с Дэвидом не так давно вместе. Она смотрит на эти мягкие взъерошенные волосы, на угловатые линии лица; у него стремительная походка человека, которому не терпится перейти к чему-то новому. А потом она видит на плече у Дэвида кожаную сумку, в которой он обычно носит чертежи.

Что я наделала?

Он не улыбается, хотя совершенно ясно, что заметил Лив. Подходит к ней, слегка замедлив шаг, ставит сумку и садится рядом.

Несколько минут они сидят молча, наблюдая за тем, как скользят мимо прогулочные суда.

И наконец Лив говорит:

– Я не могу это сделать. – Она смотрит на неторопливое течение Сены, близоруко щурясь на людей, разглядывающих замки. – Боюсь, мы совершили ошибку. Я совершила ошибку.

– Ошибку?

– Я очень импульсивная. И понимаю, нам не следовало торопиться. Нам следовало… узнать друг друга получше. Вот я тут и подумала. Мы же не устраивали торжественной свадьбы или типа того. И не все наши друзья в курсе. Мы можем просто… Мы можем просто сделать вид, будто ничего не было. Ведь мы оба еще так молоды.

– Лив, о чем ты говоришь?!

Она смотрит на него в упор:

– Дэвид, мне все стало ясно, пока ты шел ко мне. Ты взял с собой чертежи. – Он при этих словах чуть вздрогнул, но она заметила. – Ты заранее знал о встрече с Голдштейнами. И ты положил чертежи в сумку, прихватив ее с собой, несмотря на наш медовый месяц.

Он смущенно потупился:

– Я не знал. Я надеялся.

– И по-твоему, это хоть что-то меняет?

Они сидят молча. Дэвид наклоняется вперед, обхватив руками колени. Затем украдкой смотрит на Лив, лицо у него явно расстроенное.

– Лив, я люблю тебя. А ты? Ты меня больше не любишь, да?

– Люблю. И даже очень. Но я не могу… не могу это сделать. Я сама на себя не похожа. А я этого не хочу.

– Ничего не понимаю, – качает он головой. – Это просто смешно. Меня всего-то не было пару часов.

– Речь не о паре часов. Речь о нашем медовом месяце. Значит, дальше все пойдет по тому же шаблону.

– Как может медовый месяц быть каким-то шаблоном? Господи, да большинство людей вообще просто уезжают к морю и две недели валяются на пляже! И по-твоему, они именно так проведут оставшуюся жизнь?

– Не смей передергивать мои слова! Ты знаешь, что я имею в виду. Медовый месяц бывает раз в жизни…

– Просто это здание…

– Ах, это здание! Это здание. Это вонючее здание. У тебя ведь всегда будет какое-нибудь здание, разве нет?

– Нет. Тут особый случай. Они…

– Они хотят, чтобы ты с ними снова встретился.

Он вздыхает, у него каменеет лицо.

– Собственно, даже не встреча. А просто ланч. Завтра. В одном из лучших парижских ресторанов. И ты тоже приглашена.

Если бы ей так не хотелось плакать, она непременно рассмеялась бы. Когда она наконец обретает дар речи, ее голос звучит удивительно спокойно:

– Прости, Дэвид. Я тебя ни в чем не обвиняю. Моя вина. Я была настолько увлечена тобой, что вообще плохо соображала. И не подумала о том, что выйти замуж за человека, все мысли которого заняты работой, равнозначно тому… – Ее голос внезапно дрогнул.

– Чему? Лив, я все еще люблю тебя. Нет, я решительно отказываюсь понимать.

Она сердито трет глаза:

– Я, наверное, не умею хорошо объяснять. Послушай… пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

До Музея Орсэ идти совсем недалеко. Очередь практически рассосалась, и они, простояв десять минут в напряженном молчании, оказываются у входа. Она необычайно остро чувствует его присутствие и возникшую между ними непривычную неловкость. И в глубине души ей до сих пор не верится, будто их медовый месяц подходит к концу.