Медовый месяц в улье

Не то чтобы суперинтендант Кирк утруждал свое воображение этими биографическими догадками. Его сердило, что в книге не указывалась ни высота экипажа, ни скорость, с которой он двигался. Правомерно ли сравнивать это падение с падением пожилого человека со стремянки на дубовый пол? Следующий приведенный случай относился к делу еще меньше: восемнадцатилетнего юношу ударили по голове в драке, после чего он десять дней жил как ни в чем не бывало, на одиннадцатый почувствовал головную боль и ночью скончался. Следом за ним шел пьяный возчик пятидесяти лет, который свалился со своей телеги и умер. Это несколько обнадеживало, вот только несчастный падал три или четыре раза, и напоследок понесшая лошадь швырнула его под колеса телеги. Но все же его случай показывал, что падение с небольшой высоты может серьезно навредить. Кирк минутку подумал и подошел к телефону.

Доктор Крэйвен терпеливо выслушал теорию Кирка и согласился, что она привлекательна. – Только я при всем желании не смогу сказать коронеру, что покойный упал на спину. На спине нет ни одного синяка, и на левом боку тоже. Если вы читали мой отчет, то должны были увидеть, что все следы падения находились справа и спереди, кроме, собственно, удара, послужившего причиной смерти. Я вам еще раз их перечислю. На правом предплечье и локте сильные кровоподтеки со значительными повреждениями поверхностных сосудов. Это значит, что они были нанесены незадолго до смерти. Я бы сказал, что, когда его ударили за левым ухом, он упал вперед на правый бок. Кроме этого – только синяки и незначительные ссадины на голенях, ладонях и на лбу. Ладони и лоб запачканы пылью. Это, думаю, свидетельствует о том, что он поранился, упав вперед со ступенек погреба. Вскоре за тем наступила смерть, так как из этих ран крови вытекло совсем немного. Я, разумеется, исключаю гипостаз в результате того, что он неделю пролежал ничком в погребе. Все эти следы, естественно, расположены на передней части тела.

Кирк не помнил, что значит “гипостаз”, который доктор к тому же невнятно произнес, однако сообразил, что его теорию эта штука не подкрепляет. Он спросил, мог ли Ноукс погибнуть, ударившись головой при падении.

– Несомненно, – ответил доктор Крэйвен. – Но вам придется объяснять, как это он ударился за тылком, а упал лицом вниз.

Этим Кирку и пришлось удовольствоваться. Похоже, его складная теория дала трещину. Возникла в лютне трещина на горе, та трещина погасит звуки вскоре[190], подумал он скорбно. Но, сердито потряс он головой, что бы там ни писал Теннисон, без боя он не сдастся. Суперинтендант призвал на помощь более полнокровного и подходящего поэта – того, кто “считал, что мы падаем, чтобы встать, отступаем, чтоб снова драться”[191], – сказал жене, что скоро придет, и потянулся за шляпой и пальто. Только разочек еще взглянуть бы на гостиную, авось и поймешь, как это он так упал.

Гостиная Толбойз была темна, но в окне наверху и в кухне свет еще горел. Кирк постучал в дверь, которую тотчас открыл Бантер в одной рубашке.

– Прошу прощения, что беспокою его светлость так поздно, – начал Кирк, только сейчас вспомнив, что уже двенадцатый час.

– Его светлость уже лег, – сказал Бантер.

Кирк объяснил, что неожиданно возникла необходимость вновь осмотреть гостиную и что ему непременно нужно сделать это до дознания. Его светлости совершенно не обязательно спускаться самому. Ничего не нужно, кроме разрешения войти.

– Нам менее всего хотелось бы, – отвечал Бантер, – препятствовать представителю закона в исполнении служебного долга, но позвольте обратить ваше внимание, что час уже поздний и доступное освещение недостаточно. Кроме того, гостиная расположена точно под спальней его…

– Суперинтендант! Суперинтендант! – раздался сверху тихий насмешливый голос.

– Милорд? – Мистер Кирк сошел с крыльца, чтобы разглядеть говорившего.

– “Венецианский купец”, акт пятый, сцена первая. “Но тише! Спит луна с Эндимионом. Будить ее нельзя”[192].

– Прошу прощения, милорд, – сказал Кирк, горячо радуясь тому, что его лицо под маской ночи скрыто[193]. И ведь леди все слышит!

– Не за что. Что я могу для вас сделать?

– Просто позвольте мне еще раз осмотреть первый этаж, – попросил Кирк извиняющимся тоном.

– Суперинтендант, будь вечны наши жизни, кто б вашу просьбу предал укоризне?[194]

Но делайте что хотите. Только, как пел поэт, подобно ста викариям, придите как прах времен и сгиньте с утром в унисон. Первое – Марвелл, второе – Руперт Брук[195].

– Премного обязан, – ответил мистер Кирк сразу и про разрешение, и про информацию. – Дело в том, что у меня появилась мысль.

– Мне бы ваши заботы. Желаете развить ее сию минуту или до утра потерпит?

Мистер Кирк настоятельно попросил его светлость не беспокоиться.

– Что ж, удачи и спокойной ночи.