Медвежье солнце

Сейчас же по обоюдному молчаливому согласию у них установилось своеобразное «время тишины». Люк не мог отказать себе в том, чтобы слать ей подарки и цветы, но теперь приходилось следить за тем, чтобы не перепутать заказы. Розы для Ангелины он заказывал из центральной оранжереи, подписываясь полным титулом и каким-нибудь «Жду встречи с вами». Марине – из уже облюбованного им цветочного магазина, анонимно. Не хватало еще, чтобы пошли слухи, будто лорд Дармоншир окучивает сразу двоих Рудлог.

Люк не пытался позвонить ей. Понимал, что, если услышит Маринин голос, – никакие обещания не удержат его от очередного безумия. И последовательно, настойчиво сдерживал себя – как алкоголик избегает прикосновений к бутылке, чтобы не сорваться в запой.

Два месяца. Два месяца до свободы. Он обязан был продержаться. Он почти верил, что продержится.

Люк поморщился – лай собак стал громче, а значит, место его уединения скоро будет обнаружено. Снял ружье, решив сунуть его в седельный чехол – смысла таскать на себе не было. Встал – и тут на полянку с гулким стуком и треском ломаемых кустов выпрыгнул огромный олень. Метнулся в одну, в другую сторону – и замер, не зная, куда бежать. Перед ним – человек с оружием, справа – лошадь, позади и слева – собаки. В воздухе пахло резким, неприятным мускусом – обычно олени пахнут малозаметно, но после скачки и от испуга зверь вонял как отходы мясокомбината.

Собаки уже визжали где-то совсем близко, настигая добычу, а Кембритч с любопытством рассматривал оленя, наклонившего башку с ветвистыми рогами, высокого, грудастого. Бока его ходили ходуном, подрагивали, зверь прядал ушами, выдыхал со свистом, и на ноздрях и на черных губах пузырилась пена. Коричневая шерсть с темными подпалинами и седыми пятнами. Старый, много проживший боец, покрытый шрамами, – почти как он сам, Люк. Хорошая добыча.

Кембритч медленно поднял ружье, глядя в блестящие черные глаза, – и тут ему в голову просто шибануло животным страхом и агрессией, предчувствием боли. Видимо, зверь уже встречался с охотниками, да и наверняка были среди его шрамов оставленные пулями. Люк от адреналина мгновенно взмок, ствол как-то сам собой опустился к земле.

«Беги».

Зверь понятливо мотнул башкой и сорвался мимо Люка куда-то в чащу леса – только ветки затрещали.

Через минуту на поляну вывалился клубок тявкающих рыжих борзых с мокрыми лапами и темными боками. Они ручейком устремились вслед оленю.

«Стоять», – и собаки остановились, закружились вокруг человека, вопросительно поглядывая умными глазами и нетерпеливо утыкаясь носами в снег.

«Назад. Не ваша добыча».

Псы, разочарованно скуля, потянулись с поляны, а Люк, усмехаясь своей сентиментальности, убрал ружье в чехол, поднялся в седло и медленно потрусил навстречу звукам. Старый олень был похож на него – своими шрамами и жаждой жить. А он, Люк, мог дать ему шанс выжить. Мог – и дал.

Люк нагнал несущихся по дуге охотников и дальше уже сосредоточился на том, чтобы не упускать скорость и не позволить жеребцу попасть в какую-нибудь яму или напороться на сухое дерево. Ледяной ветер быстро выморозил лицо, пробрался под одежду, выдубил перчатки – а рядом стучали копыта, кони прыгали через стволы, виражами обходили кусты, скользили по рыхлым склонам, преследуя дичь. Сколько всадников погибали так, в прошлых безумных и бессмысленных гонках, и все равно ведь каждый год собиралась охота, и не могли ни смерти, ни увечья изменить эту традицию. Где-то впереди мелькала спина его матери, красная куртка короля Луциуса, и вдруг наездники стали притормаживать, ловчие – гортанно окликать борзых: те загнали зверя, и мужчины быстро снимали ружья, целились – кто первый, кто быстрее, чья добыча?

Рванули выстрелы – и Люк от неожиданности пригнулся: пуля просвистела мимо, выбила щепу из дерева, рядом с которым он затормозил. Он выругался, оглянулся: к нему скакал бледный барон Уотфорт с ружьем наперевес.

– Ваша светлость, – заговорил молодой человек срывающимся голосом, – простите меня, я не понимаю, что случилось. Я целился в лиса – рука дернулась, клянусь, я не хотел причинить вам вреда! Простите.

Сердце застучало, и в глазах вдруг стало светлее. Ничего не закончилось. Охота на тебя только началась.

– Не берите в голову, барон, – легко сказал Люк. – Бывает. Главное, что я цел. Было бы невежливо объявить бал и умереть накануне.

Молодой аристократ недоверчиво посмотрел на него, но кивнул и отъехал. А Люк еще раз огляделся вокруг, запоминая тех, кто был неподалеку. Кто-то балуется внушением? Интересно, кто ты?

Несколько часов спустя охота закончилась. Всадники, разгоряченные погоней и богатой добычей, двинулись в сторону резиденции, и стелилась за ними по снегу красная рябь. Кровью пахло и в воздухе, и ни мороз, ни легкий ветерок не могли разогнать этот сладковатый удушливый запах. К седлам удачливых стрелков были пристегнуты тушки зайцев и лисиц, глаза охотников блестели азартом, и только и разговоров было о том, какой удачный выстрел был сделан и чьи собаки отличились.