Медвежий сад

– Надо ехать, Лара, – Ренат включил двигатель и тронулся с места. – Здесь больше ловить нечего.

На заднем сиденье проснулся Антон, протянул испуганно:

– Куда вы меня везете?

– В полицию. Для твоего же блага. Посидишь в обезьяннике, поумнеешь.

– За что? Я ничего не сделал…

– Кто тебя уполномочил следить за учительницей?

Антон протер глаза и хмуро осведомился:

– Откуда вы знаете?

– Сорока на хвосте принесла. Я тебе больше скажу: ты пошел по стопам своего бесноватого дружка Травкина и лазал в туннель. Чтобы удивить Александру Лиджиевну, показать, какой ты храбрец! Не отпирайся, это бесполезно.

Парень растерянно приоткрыл рот и съежился. Лариса сочувственно вдохнула, но не стала вмешиваться. Пусть Ренат «дожимает» подростка.

– Думаешь, кулаками махать научился, так уже и ферзь?.. Пешка ты разменная, безмозглая пешка! Скажи спасибо судьбе, что не ты лежишь на заднем дворе с дыркой в сердце и ждешь бригаду криминалистов.

Каждое слово Рената било по самолюбию Антона. Ему было нечего ответить этому грубому и безжалостному человеку.

– Что молчишь? – издевался тот. – Язык проглотил? Признавайся, что ты видел?

– Я?.. Где?

– В Караганде!

– Он не понимает, чего ты добиваешься, – все-таки вклинилась Лариса. – Говори прямо.

– Я и говорю. Антон, что ты видел в туннеле? Там тоже было чудище?

– В каком… туннеле?

– Не выводи меня из терпения, – рассвирепел Ренат. – Иначе попадешь за решетку, а не домой. Мы скажем, что взяли тебя практически на трупе.

– Это не я! – сорвался на фальцет парень. – Клянусь, я никого не трогал! Я только хотел… проверить, врет Серый или нет.

– Проверил на свою голову?

Антон нервно кивнул.

– Расскажи, что ты видел в туннеле? – мягко спросила Лариса. – Кто тебя вывел наружу?

– Там стояла кромешная тьма… Я боялся включать фонарь.

– Ты шел наугад во мраке?

– Нет… То есть да. Сначала я освещал себе путь, но потом… когда я услышал те самые звуки… точь-в-точь, как говорил Серый: топот, звон оружия… крики, – мне стало так страшно, что я погасил фонарь и затаился…

– Ты испугался за свою жизнь?

– Угу, – нехотя, признался Антон. – У меня все поджилки затряслись. Я ведь уже знал о… о…

– О маньяке? – подсказал Ренат.

– Меня отец предупредил, а еще раньше – напарник по кулачкам. Я решил, что мне кранты. Если убийца меня заметит, то прикончит. Ему свидетели ни к чему.

– Резонно. Однако раз ты жив, он тебя не видел. Травкин тоже живой…

– Фехтовальщик охотится за мужчинами, а не за юношами, – добавила Лариса.

– Фехтовальщик? – изумленно воскликнул Антон. – Вы уверены, что…

– Орудие убийства – шпага.

– Не может быть!.. – Парень нервно облизывал губы и прятал глаза. Однажды учительница истории показывала гимназистам свои фотографии с тренировок по фехтованию. Агитировала заняться спортом. Антон тогда загорелся, но быстро остыл. Шпага нынче не в моде. Не то что бокс.

– Ты ведь не только слышал звуки боя, – наседал на него Ренат.

– Да… я… случайно оказался в помещении, засыпанном мусором… и там что-то лежало… на полу…

– Что именно? Мертвец?

– Да, кажется… Я испугался и убежал. Меня ведь тоже… могли убить.

– Антон, вспомни приметы человека, которого ты видел в туннеле! – взмолилась Лариса. – Постарайся! Это очень важно.

– Я толком не разглядел…

– Вспомни хоть что-то! Рост, телосложение, походка… любая деталь пригодится.

– Куртка, – вырвалось у Антона. – С надписью… Буквы светились в темноте! Я успел прочитать слова… по-английски…

– Что это за слова?

– Boxing Time…

Он умолчал, где видел такую же куртку. Мало ли одинаковых курток носят люди?

Глава 28

Варламов проснулся на диване в гостиной у Фаины и долго хлопал глазами, прежде чем сообразил, как он тут очутился. Голова раскалывалась, на сердце лежала гнетущая тяжесть.

– Ты напился вдрызг, – недовольно ворчала любовница. – Вся комната пропахла перегаром и какой-то дрянью. А у меня, между прочим, больные легкие. Я, между прочим, кашляю!

Она в самом деле раскашлялась, а Варламов молча отправился принимать душ. Стоя под горячими струями, он гнал от себя мрачные мысли.

Фаина, одетая в кокетливую пижаму, готовила завтрак. Ее рыжие кудри были собраны на затылке в пышный пучок. В кухонное окно лился розовый рассвет. На плите варились сосиски и жарилась яичница. По утрам Варламов любил плотно поесть.

Он вышел из ванной, нашел в шкафу брюки, чистую сорочку и оделся, стоя перед зеркалом. Оттуда на него смотрел физически крепкий, но морально измученный мужчина с помятым лицом.

– Еда на столе, – сообщила из кухни Фаина.

– Меня мутит. Я, пожалуй, пойду. Извини, если доставил неудобства.

– Не надо было столько пить!

– Я вчера действительно перебрал, – согласился Варламов, приглаживая волосы. – Хотел расслабиться, а получилось наоборот.

– Зачем ты приезжал? – обиделась она, глядя, как он собирается уходить. – Больше наклюкаться было негде?

– Угадала.

Такого ответа Фаина не ожидала, и ее глаза наполнились злыми слезами.

– Ну и черт с тобой! Иди к своей благоверной! Она небось всю ночь желчь копила, чтобы встретить тебя во всеоружии.

– Я еду в офис. Как ты себя чувствуешь, кстати?