Мегрэ защищается

— Совершенно верно, господин префект. Но я за время моей работы сталкивался и с более странными историями, которые тем не менее оказывались абсолютно правдивыми. Эта молодая девушка не знает Парижа. Она здесь впервые. Ее встречает подруга детства и знакомит со своим женихом. Девушка едет в автомобиле по улицам и бульварам, которых никогда раньше не видела. Наконец они останавливаются перед отелем, где она оставляет свой багаж, и ее уводят обедать… Ее заставляют пить…

Мегрэ вспомнил трогательный голос по телефону, простые и правдивые слова, фразы, которые, как ему казалось, невозможно придумать.

«Я еще и сейчас немного пьяна, — призналась девушка. — Я даже не знаю, что пила… „Пойдем ко мне, посмотришь, как я живу…“ — сказала моя подруга.

И они вдвоем привели меня в какую-то комнату, похожую на студию художника, где при виде гравюр и, особенно, фотографий, украшавших стены, меня охватила паника… Моя подруга хохотала… «Вот это тебя пугает?.. Покажи ей, Марко, что это вовсе не так страшно…»

— Если я вас правильно понял, она вам рассказывала всю историю по телефону, а вы слушали, лежа в кровати рядом с мадам Мегрэ?

— Совершенно верно. За исключением, возможно, некоторых деталей, которые она мне сообщила позднее.

— Значит, было и продолжение?

— Наступил момент, когда она предпочла удрать.

И тогда она оказалась одна в Париже, без багажа, без сумки и без денег…

— И тут ей пришла мысль позвонить по телефону вам?.. Очевидно, она знала ваше имя из газет… У нее не было сумочки, но она нашла деньги, чтобы позвонить из автомата…

— Из кафе, куда она вошла, чтобы заказать чего-нибудь и попросить жетон для телефона… Хозяева кафе не имеют обыкновения требовать плату вперед…

— Итак, вы помчались к ней на помощь. А почему вы не поручили это полицейскому участку того района?

Потому что у Мегрэ были сомнения, но он решил не говорить о них. Кроме того, отныне он вообще будет говорить об этом деле как можно меньше.

— Видите ли, господин комиссар, молодая девушка, о которой идет речь, вовсе не провинциалка, и ее версия о событиях этой ночи нисколько не похожа на вашу. Месье Жан Приер был очень обеспокоен сегодня утром, не увидев свою племянницу за завтраком и узнав, что ее вообще нет дома. Она явилась в половине девятого утра, бледная, расстроенная и растерянная. Рассказ племянницы до такой степени потряс докладчика Государственного совета, что он позвонил персонально министру внутренних дел. Будучи поставлен в известность о случившемся, я в свою очередь направил стенографиста записать показания мадемуазель Приер. Вам осталось, кажется, три года до отставки, господин Мегрэ?

В памяти Мегрэ возникли слова Пардона: «Приходилось ли вам… встречать преступника, который действовал бы, движимый просто жестокостью? Законченного преступника?»

Но кто это мог подстроить?

— Чего вы ждете от меня, господин префект? Чтобы я подал в отставку?

— Я вынужден буду ее принять. Вы прочтете показания мадемуазель Приер. Затем будьте любезны в письменном виде повторить в малейших деталях вашу версию происшедшего. Само собой разумеется, я вам запрещаю надоедать мадемуазель Приер и допрашивать кого бы то ни было по этому поводу. Когда я получу ваши показания, я вас приглашу.

Он направился к двери, открыл ее. Неопределенная улыбка по-прежнему блуждала на его губах.

Глава 2

Мегрэ успел спуститься на третью или четвертую ступеньку мраморной лестницы, когда дверь снова открылась. Это был безрукий привратник. Он не мог играть каждое утро в теннис.

— Господин префект просит вас вернуться на минуту, господин комиссар.

Секунду Мегрэ колебался, не зная, подняться ли ему на несколько ступенек или продолжать спускаться. В конце концов он все же снова очутился в приемной, и префект самолично открыл ему дверь своего кабинета.

— Я забыл сказать, что не хочу никаких разговоров на набережной Орфевр по этому поводу. Если же в прессе появится хоть малейший отголосок происшедшей истории, я буду считать вас персонально ответственным за это.

Так как Мегрэ стоял неподвижно, префект добавил, словно отпуская его:

— Благодарю вас.

— Я вас тоже, господин префект.

Сказал он эти слова или не сказал? Он не был уверен. Снова увидев привратника и сделав ему знак рукой, он стал спускаться, на этот раз уже окончательно, по мраморной лестнице. На улице он удивился, увидев солнце, поток людей и машин, ощутив жару, запахи и краски повседневной жизни.

Вдруг Мегрэ почувствовал спазм в груди. Он машинально приложил к ней руку и на мгновение остановился. Пардон уверял его, что в этом нет ничего страшного.

Но все же во время таких приступов его охватывала паника, особенно когда они сопровождались головокружением. Предметы и прохожие становились менее реальными, как на испорченной фотографии.

Дойдя до угла, Мегрэ толкнул дверь бара, где он уже много лет имел обыкновение выпивать стаканчик по пути.

— Что будете пить, господин комиссар?

Ему было тяжело дышать. Лоб покрылся испариной.

Он с беспокойством посмотрел на себя в зеркало.

— Рюмку коньяку…

Краска сошла с его лица. Он был бледен. Взгляд неподвижен.