Механический принц

Всю дорогу до Института Джем молчал, упрямо глядя прямо перед собой, пока Уилл спал с легкой улыбкой на лице. Тесс смотрела на них обоих и тщетно пыталась подобрать слова, чтобы нарушить молчание. Джем, милый, добрый, жизнерадостный Джем, впервые не просто разозлился – он был взбешен. Хотя лицо его ничего не выражало, ярость нефилима выдавали вцепившиеся в ткань куртки побелевшие пальцы и сведенные судорогой плечи.

Едва карета остановилась перед крыльцом Института, он выскочил наружу, крикнул Сирилу что-то насчет Уилла – и скрылся в здании, не сказав Тесс ни слова. Обескураженная, она проводила его взглядом и начала вылезать из экипажа. Сирил спрыгнул с козел и протянул руку, чтобы помочь девушке спуститься. Едва каблуки Тесс коснулись мостовой, как она уже бежала за Джемом, окликая его по имени, но он ее не слышал. Джем оставил дверь Института открытой, и Тесс, быстро убедившись, что Уиллом занялся Сирил, кинулась вверх по лестнице за среброволосым нефилимом. Она продолжала звать его, правда, не слишком громко: ведь в Институте все уже спали и колдовские огни тускло тлели во тьме.

Остановившись перед комнатой Джема, она робко постучала. Никто не ответил. Тесс поискала его в музыкальном салоне и библиотеке, но в конце концов вернулась ни с чем. Почистив платье и убрав его в шкаф, девушка легла в кровать и уставилась в потолок. Она даже подняла с пола томик «Ватека», но стихотворение на титуле не вызвало у нее улыбки, и сосредоточиться на книге не удалось.

Тесс не понимала, что происходит. Джем ведь злился на Уилла, а не на нее. И все же он никогда прежде так себя не вел. Сегодня он был резок, глух к ее словам и, кажется, вообще о ней забыл…

Глядя на трепещущий огонек свечи, Тесс пристыжено подумала, что всегда воспринимала доброту Джема как нечто само собой разумеющееся. Его чуткость и отзывчивость казались ей чем-то естественным, и она ни разу не задалась вопросом, сколько сил он прикладывал, чтобы быть таким. Чтобы стоять между Уиллом и остальным миром, защищая их друг от друга. Чтобы пережить смерть родных и не сломаться. Чтобы день за днем спокойно улыбаться в лицо собственной смерти.

Жуткий, рвущий душу звук заставил Тесс подскочить на кровати. Что это? Он доносился откуда-то из коридора. Или из чьей-то комнаты…

Джем?

Тесс торопливо сдернула халат с крючка и, путаясь в рукавах, кинулась к двери. Она оказалась права – дикие звуки определенно неслись из комнаты Джема. Тесс вспомнила, как в первую ночь в Институте нежная скрипичная мелодия привела ее к нему. Но сейчас… Казалось, кто-то терзал смычком струны, заставляя их по-человечески плакать от боли. Сердце Тесс рвалось к Джему – и в то же время она боялась увидеть его в такой миг. Наконец, она взялась за ручку двери и, быстро проскользнув в комнату, закрыла ее за собой.

– Джем, – прошептала она.

В тусклом свете колдовских огней она разглядела нефилима, сидевшего на сундуке в изножье кровати. Из облачения Сумеречного охотника на нем остались только штаны и рубашка; серебряные волосы были всклокочены. Он прижимал скрипку к плечу и яростно водил смычком по струнам, извлекая из инструмента чудовищные, мучительные звуки. Когда одна струна лопнула, Тесс не выдержала.

– Джем! – закричала она, но нефилим снова ее не слышал. Тесс подошла и вырвала смычок у него из рук. – Джем, прекрати! Ты сломаешь свою чудесную скрипку!

Джем наконец посмотрел на нее; расширившиеся зрачки полностью поглотили серебряную радужку его глаз, оставив лишь тонкий блестящий обод. Дыхание с хрипом вырывалось из груди нефилима; расстегнутая на груди рубашка открывала взору блестящую от пота кожу с черной вязью татуировок. Щеки Джема горели.

– И что? – почти прошипел он. – Какая разница? Я умираю. Мне остался год, может, два. Кому какое дело, если скрипка сломается раньше меня?

Тесс не знала, что сказать. Раньше Джем никогда не говорил о своей болезни таким тоном.

Нефилим резко встал и подошел к окну. Лунный свет силился пробиться сквозь окутавший Лондон густой туман, и в мглистой дымке плясали причудливые тени.

– Ты сама знаешь, что это правда, – глухо сказал Джем.

– Еще ничего не решено, – дрогнувшим голосом ответила Тесс. – Лекарство…

– Лекарства нет. – В словах Джема не было злости, лишь отрешенность, но от этого Тесс стало еще страшнее. – Я умру. Моя семья уже мертва, я умираю, а человек, которому я доверял больше всех, принимает убивающий меня яд, чтобы развлечься.

– Джем, я думаю, у него были на то причины.

Положив смычок на скамейку для ног, Тесс осторожно приблизилась к нефилиму, будто он был диким зверем, способным напасть в любую секунду.

– Он просто пытается от чего-то сбежать, – продолжала она. – От чего-то темного и ужасного. Да ты и сам это понимаешь, Джем. Ты же помнишь, что с ним случилось, когда он увидел Сесили.

Тесс теперь стояла совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Промокшая от пота белая рубашка облепила спину нефилима; сквозь тонкую ткань просвечивали метки. Джем бросил скрипку на сундук, немало не заботясь о ее сохранности, и повернулся к Тесс.