Механический принц

— Забил на все запреты. Как обычно. — Он прикоснулся к ее щеке своими теплыми мозолистыми пальцами. — Теперь ты сможешь заснуть? Мы должны завтра встать рано. Старкуэзер предоставляет нам свой экипаж, поэтому мы можем исследовать поместье Ревенскар. Ты, конечно, можешь остаться здесь. Тебе не нужно нас сопровождать.

Она задрожала.

— Остаться здесь без вас? В этом большом, мрачном доме? Я бы предпочла не оставаться.

— Тесс. — Его голос был очень нежным. — Это, должно быть, был настоящий ночной кошмар, чтобы так лишить тебя храбрости. Обычно ты боишься немногого.

— Это было ужасно. Даже Генри был в моем сне. Он разбирал мое сердце, будто оно механическое.

— Ну что ж, это все объясняет, — сказал Уилл. — Чисто игра воображения. Будто Генри представляет угрозу для кого-то кроме себя. — Когда она не улыбнулась, он добавил в отчаянии: — Я никогда не позволил бы и волоску упасть с твоей головы. Ты знаешь это, не так ли, Тесс?

Их взгляды пересеклись и задержались друг на друге. Она подумала о волне, которая, казалось, накатывала на нее, всякий раз, когда она была рядом с Уиллом, о том, как она чувствовала себя, когда эта волна захлестывала ее, притягивая ее к нему с силой, которую, казалось, она не могла контролировать, как это было там, на чердаке, на крыше Института.

Он наклонился к ней, как будто чувствовал такое же притяжение. Порыв приподнять голову, дабы прикоснуться, наконец, губами к его устам, был таким же естественным, как умение дышать. Губами она ощутила его легкий вздох; в нем сквозило облегчение — будто камень с плеч упал. Он заключил в ладони её лицо. Даже с закрытыми глазами она услышала в голове его голос:

«Нет будущего для развлекающихся с ведьмами Охотников».

Она быстро отвернула свое лицо, и его губы скользнули по ее щеке вместо рта. Он отстранился, и она увидела его открытые голубые глаза, удивленные — и уязвленные.

— Нет, — сказала она. — Нет, я не знаю этого, Уилл. — Она понизила голос. — Ты очень ясно дал понять, — сказала она, — каким способом собираешься меня использовать. Ты думаешь, я игрушка для твоих развлечений. Ты не должен был приходить сюда; это неправильно.

Он опустил руки.

— Ты звала…

— Не тебя. — Он затих, слышалось только его прерывистое дыхание. — Ты жалеешь о том, что ты сказал мне той ночью на крыше, Уилл? В ночь похорон Томаса и Агаты? — Это был первый раз, когда кто-то из них упомянул о случившемся инциденте. — Ты можешь сказать мне, что не имел в виду то, что сказал?

Он наклонил голову; его волосы упали вперед, скрыв лицо. Она сжала руки в кулаки, чтобы помешать себе протянуть руку и откинуть их назад.

— Нет, — сказал он очень тихо. — Нет, ангел, прости меня, но я не могу сказать это.

Тесса отодвинулась, съежившись, и отвернула лицо.

— Пожалуйста уходи, Уилл.

— Тесса…

— Прошу тебя.

Наступило продолжительное молчание. Затем он поднялся, кровать заскрипела под ним, когда он начал двигаться. Она услышала его шаги на половицах, и потом дверь спальни захлопнулась за ним.

Она упала на подушки, как будто звук шагов разрезал нити, которые держали ее в вертикально положении. Она долго смотрела на потолок, тщетно борясь с вопросами, которые теснились в ее голове. Что хотел Уилл, придя в ее комнату? Почему он был таким милым с ней, когда она знала, что он презирал ее? И почему, когда она знала, что он худший в мире вариант для нее, отослать его казалось такой ужасной ошибкой?

Следующее утро было неожиданно голубым и красивым, бальзам для больной головы и измученного тела Тессы. После того, как она вытащила себя из кровати, где она провела большую часть ночи ворочаясь, она сама оделась, не в силах смириться с мыслью о помощи одной из этих древних, полуслепых служанок. Застегивая жакет, она остановила взгляд на своем отображении в комнатном старом заляпанном зеркале. Под ее глазами залегли полумесяцы теней, как будто они были нарисованы там мелом.

Уилл и Джем уже собрались в утренней комнате, чтобы позавтракать полу сгоревшими тостами, слабо заваренным чаем, джемом и без масла. К тому времени, когда Тесса пришла, Джем уже поел, а Уилл был занят разрезанием тостов на тонкие полоски и составлением из них грубой пиктограммы.

— Что это должно быть? — спросил Джем с любопытством. — Это выглядит почти как… — Он поднял глаза, увидел Тессу и прервался с улыбкой. — Доброе утро.

— Доброе утро.

Она скользнула на сиденье напротив Уилла; он взглянул на нее один раз, когда она села, но не было ничего в его глазах или выражении лица, что указывало бы на то, что он вспоминает что-нибудь о том, что произошло между ними прошлой ночью. Джем посмотрел на нее с беспокойством.

— Тесса, как ты себя чувствуешь? После прошлой ночи… — затем он прервался, его голос повысился, — доброе утро, мистер Старкуэзер, — торопливо сказал он, сильно толкнув в плечо Уилла, так что тот выронил вилку, и все кусочки тоста выскользнули из его тарелки.

Мистер Старкуэзер, который ворвался в комнату, по-прежнему завернутый в темный плащ, в который он был одет прошлой ночью, злобно посмотрел на него.