Механический принц

— Элла. Моя старшая сестра. В ее руке было что-то пылающее. Сейчас я знаю, что это было — клинок Серафима. Но я не знал тогда. Я кричал ей, чтобы она вышла, но она встала между мной и существом. Она не боялась абсолютно ничего. Никогда. Она не боялась подняться на самое высокое дерево, кататься на самой дикой лошади — и она не боялась ничего там, в библиотеке. Она сказала существу убираться. Оно парило как огромное, гадкое насекомое. Она сказала: «Я изгоню тебя». Затем существо рассмеялось. Правда.

Магнус почувствовал странное волнение от жалости и симпатии к этой девушке, воспитанной ничего не знать о демонах, их вызове или изгнании, но не обращавшей на это внимания.

— Оно засмеялось, качнув хвостом и сбив ее с ног. Затем оно сфокусировало взгляд на мне. Они были полностью красными, без белков. Оно сказало: «Я бы убил твоего отца, но так как его здесь нет, ты сделаешь это». Я был так потрясен, что я мог только наблюдать. Элла ползла по ковру, хватая упавший клинок Серафима. «Я проклинаю тебя», сказало оно. «Все, кто любят тебя — погибнут. Их любовь их уничтожит. Это может занять секунды, может годы, но каждый, кто смотрит на тебя с любовью, умрет от этого, если ты не покинешь их навсегда. И я начну это с нее». Оно зарычало в направлении Эллы и исчезло.

Магнус был зачарован вопреки себе.

— И она упала замертво?

— Нет. — Уилл продолжал по-прежнему ходить. Он снял куртку и повесил ее на стул. Его темные длинные волосы начали виться от тепла его тела, смешивающегося с теплом от огня, прилипли к его шее сзади. — Она была невредима. Она сжала меня в своих объятьях. Она утешала меня. Она говорила, что слова демона ничего не значат. Она призналась, что читала некоторые из запрещенных книг в библиотеке, так она узнала, что такое клинок Серафима и как им пользоваться, и что существо, которое я выпустил, называется Пикси, но она не понимала, почему папа сохранил его. Она взяла с меня слово больше не трогать вещи родителей без нее, затем она отвела меня в спальню, а сама уселась читать, в то время как я уснул. Думаю, я был измотан шоком от всего этого. Я помню, как слушал, как она шепчет матери, что-то о том, что я заболел, пока их не было дома, обычный детский жар. К тому времени я наслаждался суетой вокруг меня и демон начинал казаться довольно захватывающим воспоминанием. Я помню, как думал, как рассказать это Сесилии — без признания, конечно же, что Элла спасла меня, в то время как я кричал как ребенок…

— Ты и был ребенком, — заметил Магнус.

— Я был достаточно взрослым. Достаточно взрослым, чтобы понимать, что значит отчаянный плач моей матери, от которого я проснулся следующим утром. Она была в комнате Эллы, и Элла лежала в постели — мертва. Они сделали все, что бы держать меня оттуда подальше, но я увидел то, что должен был. Она была распухшая, зеленовато-черная, будто что-то заставляло ее гнить изнутри. Она больше не была похожа на мою сестру. Она больше не была похожа на человека. Я знал, что случилось, даже если они не знали. «Все кто любят тебя — умрут. И это начнется с нее». Вот как работало мое проклятье. Я знал, что должен уехать от них подальше — от всей моей семьи — до того, как тот же ужас настигнет их. Я покинул их той ночью, следуя по дороге в Лондон. — Магнус открыл рот, затем закрыл его снова. Сейчас он не знал, что сказать. — Итак, ты видишь, мое проклятье сложно назвать ерундой. Я видел, как оно работает. И с того дня стремлюсь быть уверенным, что то, что произошло с Эллой больше не произойдет ни с кем в моей жизни. Ты можешь себе это представить? Можешь? — Он провел рукой сквозь его черные волосы, давая запутанным прядям снова упасть ему на глаза. — Никогда никого к себе не подпускать. Заставлять всех, кто каким-то образом полюбил — ненавидеть тебя. Я бросил свою семью, чтобы отстраниться от них, так что они смогли бы забыть меня. Каждый день я должен показывать жестокость по отношению к тем, с кем я решил жить вместе, чтобы не позволить им почувствовать слишком большую привязанность ко мне.

— Тесса… — Неожиданно Магнус представил девушку с серьезным взглядом и серыми глазами, которая смотрела на Уилла, как если бы он был солнцем, восходящем на горизонте. — Ты думаешь, она тебя не любит?

— Я так не думаю. Я вел себя с ней достаточно отвратительно. — Голос Уилла звучал убого, излучил страдание и ненависть к себе одновременно. — Я думаю, что однажды, когда она почти… я думал, что она мертва, понимаешь, и я открылся ей, я позволил ей увидеть, что я чувствую. Я думаю, тогда она стала отвечать мне взаимностью. Но я разрушал это, так грубо, как только мог. Представляю, как она меня сейчас ненавидит.

— И Джем, — сказал Магнус, боясь ответа, зная его.