Механическое чудо

Колыбель дочери поставили рядом с люлькой Шара, не метаться же из комнаты в комнату от одной к другому. Да и дети вели себя лучше, когда бок о бок: Янка прекращала плакать, заворожено взирая на игру бликов и вслушиваясь в бульканье, а Шар меньше тупил и легче переносил насильственные процедуры, которым его то и дело подвергал хозяин. Хозяин? — скорее, отец. Как-то само собой получилось, что Иван стал членом семьи.

Наполнением Шара Петров занимался единолично, создание Вселенной — дело интимное. Основным постулатом ввёл заботу о материи и жизни, в качестве нулевого приближения — все те знания, которыми овладело человечество.

Каждый второй обладатель Шара, не мудрствуя, списывал с окружающей реальности законы, выложенные в общий доступ, бери и качай — хоть в общем виде, хоть в упрощённом. Ноу-хау Петрова крылось в поправках: ни одну из них он не определил константой. Поправки могли меняться. Более того, меняться могли и сами уравнения, и их количество… весь набор. Нулевое приближение — оно лишь начало. Вход. А дальше… дальше будет учить Шар думать, прежде всего — как не наломать дров.

Работать Пётр предпочитал в одиночестве. Не нужны ему в доме посторонние. Пусть там, в организациях, работают сообща и толпой, а он желает сам. По крайней мере — на начальном этапе. Одного лишь сотрудника и оформил на максимальную ставку — свою жену, когда она защитила, наконец, диплом через год после него.

— Ты знаешь, а они общаются между собой. Ругаются, мирятся. И вообще, какой он Шар! Он — ребёнок! Подрались сегодня… — пожаловалась как-то жена, приобняв мужа.

— Подрались? — напрягся муж, сонливость как рукой сняло. — И кто победил?

— А никто. Поплакали — помирились.

— Да мерещится тебе, — буркнул он и повернулся на другой бок. — Сказочница!

Но нет, не спалось. Общаются… скажет тоже… Петров поднялся и пошлёпал в детскую.

В лунном свете, сочившемся сквозь окно, разглядел: дети лежали в обнимку и дружно сопели. Чтоб Янке легче обнимать, Иван обратился объёмной «восьмёркой», её рука как раз охватывала его посередине. А отцу — для воссоздания той же «восьмёрки» — приходилось инициировать блок команд, неделя как минимум! Фантастика!

У Петра кольнуло на сердце. Не допускает ли он ошибку, связав их жизни? Разве можно настолько переплетать? Вопрос стал перед ним всей своей неприятной сущностью. Неприятной — потому что ответ заранее известен: нельзя. Нельзя! Но оно уже завязалось. И что дальше? Резать — по живому?

Попробует разводить постепенно. Что дети в два года понимать могут… поплачут и успокоятся.

— Зря ты их по разным этажам! — бросила мужу недовольная Мария.

Последствия ему тоже не нравились. Яна болеть начала. Ваня в хандру впал, тормозил на простейших задачах. И с каждым днём обоим всё хуже и хуже…

— Перетерпим! — насупился Пётр. И по делам уехал.

А вернувшись вечером, застал домочадцев всех вместе дружной компанией.

— Ну не могу я… не разорваться! Она тут орёт, он там… Зачем? Глупо! Я и… Понимаешь, Петь, ей сразу лучше! Температура спала! Ты не морщись, не морщись! Ты лоб потрогай! Потрогай, сказала!

Чего трогать, и без того видно… сияния глаз не скроешь. Детишки сидели рядом и таращились на него. Понимали — решалась их судьба, как папа решит, так и будет.

— То есть… ты считаешь… Подумай, прежде, т хорошо подумай. Им что — вдвоём — лучше?

— Да. Лучше! — не сомневалась она ни секунды.

— Ох, Мария… Ну не знаю я. Не знаю!

Дети, почуяв слабину, взяли папу в оборот — повисли с двух сторон. Ладные такие оба, послушные… И Пётр не устоял. Лишь рукой махнул — делайте что хотите. Пусть, чего уж теперь…

В семь лет Ивана забрали на первое испытание — турнир новичков. Уж как Петров не отбивался, мол, пусть подрастёт… Куратор вежливо объяснил: раз в семь лет сыграть на турнире — святая обязанность, нарушать не дозволено никому. Хорошо хоть, по новичкам записали, а то могли и в реальную мясорубку Большого Турнира, академии отправляли подопечных туда чуть не с пелёнок. На обкатку. Но Петров знал: не готов Ваня. Нет, структура и сила в норме, но… Существовал ещё некий фактор: духовно-эмоциональное развитие. Означенное развитие шло у Шара вровень с Янкиным, ни на йоту быстрее. Притом, что обычную информацию заглатывал террабайтами! Столь резкий диссонанс удивлял Петрова. Но оттого факт не переставал быть фактом. А что он хотел, разум вправе быть своевольным…

Опасался за Ваньку, а головную боль получил от Янки. Захандрила, оставшись одна, неприкаянно бродила по дому, успеваемость в школе резко снизилась. Отец поставил условие: будешь плохо учиться — не буду брать с собой в зрительный зал. Оценки сразу улучшились, но настроение — нет.

Ваня пришёл к финишу десятым. Пётр, привыкший к победам, утешал себя: десятый из сотни малышей — неплохой результат. Но в глубине души знал — плохой. Потому что не участвовали продвинутые малыши — те самые, которых сразу в Большой Турнир.

Пришло время делать выводы. Пора подключать специалистов, одному тянуть дальше глупо. И пора рвать сентиментальные узы, разом и наотмашь.