Мехасфера: Ковчег

Двадцать плачущих карапузов — все дети племени. Кто-то согнал их в подвал некоторое время назад, когда мутанты начали осаждать лагерь. Решение оказалось самым верным, ведь малыши выжили. Как показала практика, во всех иных случаях их ждала бы верная смерть.

Эхо и Пуно распечатали порцию консервов из «Ковчега», организовали обед, напоили детей чистой водой. Невероятно. Взрослые мужчины, прошедшие через все ужасы мира, не могли сдержать слез. Да что там сдержать, они просто ревели. Лима нашла в себе силы повернуть голову в сторону спасенных детей и долго не верила своим глазам.

Самое безопасное место в Пустоши, не считая подвала, — кузов армейского тягача. Эхо быстро прибил по его бокам обгорелые доски, оставшиеся от развалившихся строительных лесов, а Пуно приладил здоровенный кусок железа к корме машины вместо оторванного клыком смерти борта. Получилась укрепленная зона типа детских полок в поездах, с которых почти невозможно упасть. Детвору усадили в этот импровизированный манеж и объяснили, как надо себя вести. Пуно и Эхо нашли себе уцелевшие автоматы, а у Лимы оставался наградной дробовик, полученный за победу на Арене, как ей казалось в бреду.

Пуно помог ей пересесть на пассажирское сиденье, а тела Инки и Альфы положили на широкий капот, чтобы подвезти ближе к месту прощания. В полукилометре от космодрома маленьким грибочком после электромагнитного дождя стояла неприметная будка — аттрактор, как прозвали ее инки. Время не властвовало над самой последней постройкой из всех земных. Последнее слово техники тупиковой ветви цивилизации не боялось солнечных вспышек, мутантов, кислотных дождей и даже ядерных войн. На крохотной панели, как и четыреста лет назад, светилась зеленая лампочка.

— Обычно обряд совершает вождь племени, — замялся Пуно.

— Теперь ты вождь, — убежденно сказал Эхо. — Давай.

Инк открыл защитную крышку панели и нажал нужные кнопки. Что-то брякнуло, зашумело, и открылась цилиндрическая полость. Внутри, как обычно, было пусто. Пуно и Эхо поместили полковника в капсулу, благословили и отправили в последний путь. Спустя минуту в отсеке для выдачи звякнул красивый камень.

— Бери и никогда не теряй.

— Не потеряю.

Потом настал черед почившего вождя. Лима воспользовалась тем, что Пуно дал ей попить чистой воды, и сразу же ее выплакала. Слезы лились рекой, и не было нужды их останавливать. Это был тот самый случай, когда слезы лечат — уносят с собой все без остатка, оставляя после себя выжатого человека. Только так можно пережить непосильное горе — пустым, инертным, бессмертным.

Пуно заботливо гладил растрепавшиеся волосы любимой и смотрел в пустоту. Лима нашла в себе силы сделать еще пару шагов, и все вместе они предали тело Инки аттрактору. На выходе появился блестящий камень самого благородного вида. Лима сжала его в кулаке, надеясь больше никогда кулак не разжимать.

Они не представляли, что делать дальше.

Эхо прошелся по древней дороге, которая когда-то вела на космодром и огляделся.

— Есть в этом какая-то справедливость, великая истина…

— В чем? — спросил Пуно.

— В том, что мы оказались такими же заложниками ситуации, как и вы, — покачал головой сержант. — Нельзя было являться в чужое племя и палить во все стороны. Нельзя принести бедствие, а самому его избежать.

— Те, кто палил, мертвы, — попытался успокоить его Пуно, но марсианин не слушал.

— Это карма, высшее правосудие. Мы изначально оказались обречены именно потому, что были в состоянии делать такие гнусности. Это обратное пророчество, возмездие наоборот. Утонченная жестокость создателя, — проговорил Эхо и засмеялся.

— Что смешного? — подошел к нему ближе Пуно.

— Знаешь, я кое-что вспомнил. Забавный факт. В центре подготовки морпехов нас очень долго готовили к этой миссии, вбивали в нас тонны знаний, трехмесячный интенсив по восемнадцать часов в сутки. Нет, наверное, даже по двадцать. И еще столько же во время полета, по радиосвязи. Нас подготовили ко всем возможным ситуациям… Ну, почти ко всем. Не суть. Так вот, невозможно нормально запомнить такой объем информации за короткий срок. Ее зубрили ассоциативно, в связке с какими-то кодовыми словами, образами.

— Я начинаю терять ход мысли, — предупредил его Пуно.

— У меня сейчас всплыла информация об одном старом бункере, — перешел к делу Эхо. — Только оказавшись на окраине разрушенного лагеря после взлета ракеты, я вспомнил, какие нам дали инструкции на этот счет. Чертовы мнемонисты, привязали знания к обстоятельствам. Короче, в порядке бреда, в качестве фантастического допущения, вероятность которого не выше одной миллионной доли процента, нам сказали, что можно укрыться в одном старом бункере.

Эхо расхохотался.

— Кажется, я начиню понимать, — прищурился Пуно.