Меланиновый синдром

– Больше ник-когд… Ик! Н-никогда пить н-не б-буд-ду! Ик! – зареклась Ангелина. Ей казалось, что ее череп был разбит, как пасхальное яйцо, ибо у нее никогда в жизни голова не раскалывалась так сильно, как сейчас. Даже думать больно.

Впрочем, мыслительная деятельность и без того давалась лишь с горем пополам. Пожалуй, это одно из худших положений, в котором только может оказаться несовершеннолетняя девушка, еще школьница. По крайней мере, Ангелина не могла припомнить, чтобы когда-нибудь просыпалась валяющейся на дороге. А сегодня… полный провал. Как в памяти, так и во всем остальном.

Неужто немного алкоголя способно сделать с организмом такое?

И почему на улице так холодно? В мае даже ночами такого не должно быть.

Кое-как восстановив положение в пространстве, Ангелина мысленно посетовала на то, что, кроме забора, до которого еще надо умудриться совершить несколько героических шагов, ухватиться было больше не за что, и поплелась в сторону дома. Одной рукой приходилось придерживать постоянно спадающие джинсы. Хотя ширинка вроде была застегнута.

Пускай и перед глазами все сильно расплывалось, несложно было разглядеть, что свет в доме не горит, все квадраты окон абсолютно черны. Значит, родители спят. Это хорошая новость.

И все-таки, который час? Нужно узнать наверняка.

Ангелина вдруг спохватилась, но, видимо, поздно. Она хлопнула себя ладонью по лбу и принялась второпях шарить по карманам – да так лихорадочно, что чуть снова не шмякнулась на дорогу. Класс. Телефон посеяла, рюкзак – тоже. Припрется домой просто никакая, без личных вещей, да еще и наверняка табаком за километр несет!

«Зачем, зачем я согласилась покурить? Я ведь не курю! Зачем?!»

Не считая того, что ее вырвало прямо на крыльцо, до дома Ангелина добралась относительно благополучно. Как только желудок освободился от какой-то отвратительной жижи (которая, к слову, не очень напоминала коктейль из пива и вина, от нее даже привкуса и запаха алкоголя не чувствовалось), стало и вправду легче. Удалось даже не споткнуться на ступеньках. Но когда Ангелина подергала за ручку двери, то занедоумевала, и это заставило ее окончательно прийти в себя. Родители ведь знали, что она вернется домой не раньше половины первого ночи. Они не закрываются, когда дочь гуляет с одноклассниками и задерживается допоздна. Опасаться некого, соседи все нормальные. А Ангелина девочка взрослая, в выпускном классе учится как-никак, поэтому, приходя домой (не позже часа!), всегда запирает за собой дверь.

Может, на автомате закрылись?

«Черт, и позвонить не получится! Вот за телефон меня точно убьют! Надеюсь, найдется. Скорее всего, он в рюкзаке. Может, на "Белке" оставила? Хоть бы это было так. Тогда завтра, то есть уже сегодня, зайду за Светой и Машей и сходим, поищем. Если меня, конечно, под домашний арест не посадят», – еще около минуты Ангелина стояла перед железной дверью и переминалась с ноги на ногу. – «И че мне теперь, в окно стучаться, что ли?»

Но рассуждать долго не пришлось. Ангелина вздрогнула, услышав, как с характерным скрипом открывается входная дверь – не уличная, а квартирная; на веранде включился свет и раздались приглушенные голоса. Что она скажет родителям? Что скажут они, увидев ее всю в грязи и шатающуюся даже на месте?

Когда открылась и уличная дверь, Ангелина выпрямилась и зажмурилась, будто в ожидании удара. Но надолго ее не хватило. С протяжным «ой!» она шваркнулась прямо за порог, после чего, со стоном хватаясь за ушибленную голову, услышала:

– О, боже! – голос был женским, но явно не принадлежал ее маме. – Юра, помоги ей!

– Во бля! Щас я… – прокомментировал второй, мужской голос.

«Юра?! Что еще за Юра? Нет, я, конечно, пьяная, но не настолько, чтобы ошибиться домом, это нереально! Да и не помню я среди соседей никакого Юру», – Ангелина не сопротивлялась, когда ей помогали встать. Не смогла бы даже при всем желании. Она еле переставляла ногами, в то время как ее с обеих сторон подхватили под руки и потащили в дом.

Усадили на диван. Аккуратно поддели подбородок пальцами, вынуждая приподнять голову и посмотреть на того, кто находится перед ней. Но у Ангелины никак не получалось сфокусировать взгляд на чем-то конкретном. Всякий раз, когда она пыталась всмотреться в лицо напротив, окружающий мир то превращался в калейдоскоп, то темнел, то просто расплывался, будто на свеженаписанную картину вылили кружку воды. Голоса становились до боли отчетливыми, а уже через мгновенье доносились откуда-то издалека, словно те, кому они принадлежат, говорят из соседней комнаты или через стеклянный купол.

Ангелина резко уронила голову на грудь и сползла с дивана, медленно оседая на пол и утыкаясь лицом в подтянутые к себе колени. Как же невыносимо тянет на рвоту…

– Т-тошн-нит… – только и смогла выдавить она, едва шевеля пересохшими, потрескавшимися губами.