Мелкие боги (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)

— У нас здесь все собираются, — сказал бармен откидываясь назад. — Стоики. Циники. Циники любят выпить. Эпикурейцы. Сохастики. Анамаксандриты. Эпистемологи. Перипатетики. Синоптики. Все виды. Я лично всегда придерживался следующего мнения, — он взял очередную кружку и принялся ее протирать, — для создания мира все пригодятся.

— Хлеб и молоко! — заорал Ом. — Ты еще ощутишь на себе гнев божий, это я тебе обещаю. А теперь спроси у него о богах.

— Слушай, — нерешительно промолвил Брута, потягивая воду из кружки, — кто-нибудь из них разбирается в богах?

— С этим лучше обратиться к священнослужителю, — ответил бармен.

— Нет, я имею в виду… Кто такие боги… Как они появляются… В этомкто-нибудь разбирается? — спросил Брута, стараясь подстроиться под манеру речи хозяина таверны.

— Боги это не одобряют… — ответил тот. — Здесь уже случалось такое, когда кто-нибудь пропустит пару-другую кружечек. Космические размышления о том, существуют ли боги. А в следующий момент крышу пробивает молния. Ба-бах — и пара дымящихся сандалий. И еще записка: «Да, мы существуем». Подобные случаи отбивают всякий интерес к метафизическим размышлениям.

— Хлеб даже не свежий, — пробурчал Ом, погрузив нос в блюдце.

— Да нет, я знаю, что боги существуют, — поспешил развеять сомнения Брута. — Просто мне хочется побольше узнать о них.

Хозяин пожал плечами.

— Тогда отойди-ка вот от этих бутылок — они очень дорого стоят. А вообще, какая разница. Ничего не меняется — хоть сто лет пройдет, хоть двести.

Он взял очередную кружку и принялся ее полировать.

— Ты тоже философ? — удивился Брута.

— Пристает. Через какое-то время, — ответил хозяин таверны.

— Молоко кислое, — возмутился Ом. — Говорят, в Эфебе демократия. Черепахи здесь имеют право голоса?

— Вряд ли я найду здесь то, что ищу, — осторожно заметил Брута. — Э-э, прошу прощения, господин Продавец Напитков?

— Да?

— Что это за птица вошла сюда, когда упомянули Богиню, — он попытался вспомнить незнакомое слово, — Мудрости?

— Здесь есть небольшая проблема, — сказал хозяин. — Возникла небольшая путаница.

— Что-что?

— Это был пингвин.

— Это самая мудрая птица из всех?

— Нет, совсем нет, — пожал плечами хозяин таверны. — Чем-чем, а мудростью не славится. Среди птиц стоит на втором месте по непонятности. Говорят, умеет летать только под водой.

— Тогда почему же?…

— Мы неохотно говорим об этом, — откликнулся хозяин. — Людей это огорчает. Проклятый скульптор, так перепутать… — добавил он едва слышно.

У другого конца стойки философы опять затеяли драку.

Хозяин снова наклонился к Бруте:

— Сомневаюсь, что ты здесь чего-нибудь добьешься, если у тебя нет денег. Беседы с философами стоят недешево.

— Но… — начал было Брута.

— А есть еще расходы на мыло и воду. На полотенца, мочалки, пемзу, соли для ванн. Все суммируется.

Из блюдца раздалось бульканье, и украшенная молочными усами голова Ома повернулась к Бруте.

— У тебя что, совсемнет денег? — осведомился он.

— Совсем.

— Мы кровь из носу должны найти философа, — решительно заявила черепашка. — Я в нынешнем моем состоянии просто не могу думать, а ты вообще этого не умеешь. Нам нужно найти такого человека, который занимается этим постоянно.

— Конечно, можно попробовать обратиться к старому Дидактилосу… — предложил хозяин таверны. — Дешевле не бывает.

— Он что, пользуется самым дешевым мылом? — спросил Брута.

— Думаю, абсолютно не опасаясь впасть в противоречие, — важно промолвил хозяин, — можно сказать, что он вообще не пользуется мылом.

— Понятно, большое спасибо, — кивнул Брута.

— Спроси, где живет этот человек, — потребовал Ом.

— А где я могу найти господина Дидактилоса? — уточнил Брута.

— Во внутреннем дворе дворца. Рядом с библиотекой. Мимо него не пройдешь. Главное — доверься своему обонянию.

— Мы только что прибыли… — начал было Брута, но внутренний голос подсказал, что эту фразу заканчивать не стоит. — В общем, мы пойдем, — сказал он.

— Не забудь черепашку, — напомнил хозяин таверны. — Отличный суп из них получается.

— Да обратится все вино твое в воду! — пронзительно завопил Ом.

— И оно обратится? — спросил Брута, когда они вышли в ночь.

— Нет.

— Объясни еще раз, зачем мы ищем именно философа?

— Я хочу вернуть былую силу.

— Но все и так в тебя верят!

— Верующие в меня люди могут разговаривать со мной. И я им отвечаю. Не могу взять в толк, что же такое случилось. В Омнии ведь никаким другим богам не поклоняются?

— У нас такое не разрешается, — ответил Брута. — За этим следит квизиция.

— Ага, трудновато опуститься на колени, если у тебя их нет.

Брута остановился посреди пустынной улицы.

— Я тебя не понимаю!

— И правильно. Пути богов неисповедимы.

— Квизиция не дает нам сбиться с пути истинного! Она трудится во славу церкви!

— И ты в это веришь? — усмехнулась черепашка.

Задумавшись, Брута вдруг понял, что былая уверенность куда-то подевалась. Он открыл рот и тут же закрыл его — сказать было нечего.

— Пойдем, — ласково, как только мог, промолвил Ом. — Нам пора возвращаться.

Ом проснулся посреди ночи. С той стороны, где стояла кровать Бруты, доносился какой-то шум.

Брута снова молился.