Мелодия Секизяба (сборник)

И он снова нежно коснулся губами щеки Гызылгюль. Потом забрал из её рук узелок.

— Иди за мной и не бойся.

Единственное место, где они могли дождаться рассвете, где смогли укрыться, не беспокоя никого, был собственный дом Ильмурада. Туда они и пошли, чтобы с первыми лучами солнца тронуться в Ашхабад, где у Ильмурада были родственники. Ждать оставалось недолго.

В этот час во всём ауле не спали только эти двое.

А Бугра, хоть и спал, но всё время ворочался с боку на бок, открывая глаза, смотрел в темноту и снова закрывал их, сражённый сном. Он очень хотел не пропустить момента, когда сестра уйдёт, но он проспал его; сквозь сон он чувствовал, как она уходит, почти не касаясь пола и ступая на носках, когда он, наконец, открыл глаза, её уже не было. Как ни хотелось ему спать, стоило только представить, что произойдёт, когда проснётся отец, как сон мгновенно улетучивался. Хорошо, если бы он проспал подольше, — подумал Бугра.

Но Хайдар-бай не только не проспал подольше, но проснулся много раньше, чем вставал обычно, и сразу же, словно почуяв беду, стал шарить рукой по постели дочери. Но постель была пуста. Несколько минут он лежал без движения, словно не в силах поверить самому себе, потом грубым толчком разбудил Энетач. Разбуженная неожиданно в самую сладкую пору сна, Энетач не могла понять, что стряслось.

Что случилось, отец?

— Где твоя дочь?

Прежде, чем ответить, Энетач поплевала за ворот, отгоняя несчастье.

— Тьфу-тьфу, избавь нас аллах от беды. Она вышла, наверное, во двор, отец.

— Иди найди её.

Энетач кое-как надела борык, а конец яшмака нашла уже в дверях.

— Гызылгюль, Гызылгюль, — прокричала она в темноту. И уже почувствовав, что ответа не услышит, крикнула в последний раз:

— Гызылгюль!

Но тишина была ей ответом. Тогда сна посмотрела в хлев, обошла весь двор и только тогда вернулась в дом. Наткнувшись на разбросанные вещи Гызылгюль, она всё поняла окончательно, и, закрыв лицо руками, произнесла:

— Её нет. Позор на нашу голову, отец.

Хайдар-бай молча поднялся и подошёл к окну. Несколько минут он стоял так, словно окаменев. Он, качнётся, прислушивался к тому, что происходило у него внутри. Когда он обернулся, видно было, что он принял окончательное решение.

— Подай мне одежду.

Трясущимися руками Энетач подала ему чекмеч. Одевшись, Хайдар-бай перепоясался и сунул за пояс стальной нож с рукояткой из белой кости.

— Опять придётся пачкать руки в крови, — сказал он глухо. — Потом добавил: — Достань наган. Он под сундуком. — Затем пинком растворив дверь, вышел в темноту…

Ещё не рассвело, а Ильмурад с Гызылгюль уже готовы были в путь. Прежде, чем отправиться в город, Ильмурад хотел предупредить секретаря партячейки, что в этот день занятий в школе не будет. Он был уже возле двери, как она распахнулась от сильного удара и на пороге, закрыв пролёт, остановилась мощная туша Хайдар-бая. Он стоял, широко расставив ноги, в руке его воронёной сталью тускнел наган.

— Ни с места, сын свиньи, — произнёс он.

В это время за его спиной послышались лёгкие шаги, и, с трудом глотая воздух, его догнал Бугра; в руках он держал двуствольное ружьё отца.

— Не трогай их, отец, — сказал он в широкую, обтянутую чекменем спину. — Это всё сделал я. Если убьёшь их, убей и меня.

Но Хайдар-бай даже не оглянулся на голос за спиной. Он медленно поднял наган и два выстрела негромко и безнадёжно разорвали тишину.

— Па-па! — страшно закричал мальчик, — па-па!

Оглушительный грохот стволов перекрыл его отчаянный крик.

Рассказ о Кумыш и Байры

Как только неистовый лай собаки нарушил тишину ночи, Махтум вскочил и бросился во двор. Всю ночь он пролежал, не смыкая глаз. Теперь, похоже, он дождался того, чего ждал, не пропустил нужного мгновенья. Но прежде всего надо было успокоить собаку, которая могла переполошить весь дом, да и селенье тоже. Бешено лая, огромный пёс рвался с цепи, давясь яростной слюной.

— Молчать, Карагез!

Собака замолчала на мгновенье, в затем с ещё большей силой стала рваться с цепи.

— Молчать, я тебе сказал. — Шлёпая стоптанными туфлями, спотыкаясь в темноте и ругаясь, Махтум побежал к собачьей будке. Ласкаясь к хозяину, собака замолкла, завиляла хвостом и, поскуливая, стала прыгать вокруг Махтума, но тот отмахнулся от собачьих ласк, сейчас ему было не до этого. Держа собаку за ошейник, Махтум кашлянул, вглядываясь в темноту, и в ответ услышал ответное покашливание, шедшее откуда-то из-за коровника.

— Кто там? — тихо спросил Махтум. Огромная тень двинулась ему навстречу:

— Это я, Махтум-ага.

— Кертык? Ну, заходи, заходи. Иди в дом — только тихо.

Человек огромного роста бесшумно пошёл к дому, в то время как хозяин держал пса. Затем он поспешил вслед за гостем, плотно притворив за собою дверь.