Меморандум Громова(СИ)

Но согласия в спорах достигли, сообразив, что на верху совершенно другие нормы жизни, чем внизу. Грубо говоря, там вообще нет понятия предатель. Там есть другое - слабак. В борьбе за власть таких с верху выкидывают, вот и всё. Живым или с пулей в голове - несущественные мелочи, которые могут заботить только самого выкинутого. Горбачёв оказался слабаком, и вылетел с вершины. Окажись покрепче, с вершины покатился бы Ельцин с простреленной головой, но проблемы страны от перемены лидера не меняются. Вопрос в том, что их всё равно нужно решать. Горбачёв решил бы по своему, и со своими глупостями, зато без массы глупостей и потерь, что напортачил Ельцин. ГКЧП тоже решил бы их, и тоже по своему, если б в полном составе не оказался слабаком. Понятие "предатель" вообще не должно бы возникать, а вот поди ж ты - все признавали, что предатель, и все с такими оговорками, что уже и не предатель получался..., короче, плохо приклеивалось оно к Ельцину, хотя и липло, и Юрке в компании со стеклоочистителем пришлось изрядно потрудиться, чтобы приклеить его к Ельцину мёртво и наглухо.

Глава 18. Дорога на гору.

Поначалу пришло понимание, что изнутри смотрит, мелковат масштаб для таких событий. Надо как-то снаружи глянуть, с расстояния, с высоты. Он долго старался найти такую точку обзора, а когда залез, образно говоря, на подходящую высоту, при первом же, беглом взгляде оттуда место для ярлыка "Предатель" зачернело, как пробоина в танковой броне, и не только у этого, но и у прочих кандидатов, пусть пробоинами помельче. Они все задымили чадом измены, а Ельцин запылал вовсе иудовым пламенем. Но когда Юрка разглядел истинные масштабы предательства, и неизбежную его победу, то против всякого желания и логики решил избрать Ельцина своим нравственным идеалом. По инстинкту самосохранения, чтобы окончательно не рехнуться, Ну, и чтобы разбогатеть, само собой. Конечно, для подражания выбирают лучшее, и было достаточно трудно разглядеть высокую нравственность в отсутствии всякой нравственности. Юрке это не удалось, если честно. Однако, если он хотел преуспеть в жизни, а не влачить жалкое существование, мировоззрение следовало срочно менять. Перевернуть с ног на голову. И лучшего образца для духовной перестройки было не найти. Правда, некоторое время он колебался с выбором нравственного идеала, невольно склоняясь от Ельцина в сторону Гитлера, пока не пресёк сомнения волевым порядком. Гитлер ни в коей мере не обладал нужным Юрке качеством - склонностью к предательству. Германия висела на волоске, но Гитлер до последней возможности помогал своим союзникам. Когда Муссолини арестовали, послал на выручку своего лучшего диверсанта Отто Скорцени. Окруженной в белорусских лесах пехотной дивизии до самого штурма Рейхсканцелярии немецкие самолеты по его личному указанию сбрасывали оружие и продовольствие. Он не знал, что всё доставалось войскам НКВД, которые изображали эту окруженную часть, но Гитлер не мог бросить своих солдат. Какой ни мерзавец для прочего мира, где напакостил гору трупов, для своих земляков он выглядел по-другому. За предателем никто бы не пошёл.

Путь на эту гору начинался с умственных блужданий в джунглях истории, однако на тропу, ведущую вверх, его натолкнул одно изречение-указатель: "Жизнь - это борьба", который в применении к государствам историческая наука преобразовала в "Жизнь - это война". Многие пьяницы пытались править Юрку, что нет, скорее драка, или вовсе соперничество, однако этакое странное миролюбие Юра списывал на свойства стеклоочистителя. Когда организм занят войной со спиртом, ему хочется мира. Конечно, куда чаще в жизни случаются драки, а уж борьба или просто конкуренция - сплошь и рядом, но все эти формы отличаются лишь средствами. В них не стесняется лишь крайняя форма борьбы - война, которая пускает в дело всё и вся. А это дорого, бороться куда дешевле.

Короче, борются, дерутся, воюют все живые и всё живое - микробы, супруги, друзья и враги. Причём все со всеми одновременно. Выживает сильнейший, закон Дарвина. С Дарвином пьяницы уже не спорили.

Чтобы экономить в этой всеобщей борьбе, люди объединяются в семьи, кланы, племена, нации и государства. Даже драки не по карману многим семьям - разваливаются, но на уровне кланов - уже обычное дело, особенно для молодёжи. Улица на улицу, двор на двор, деревня на деревню - в прежние времена любимое развлечение, вместо телевизора. На кулаках, понятно, до кольев дело редко доходило. Это уже оружие, война проглядывает..., слишком дорогое удовольствие для деревни.