Мемуары

Герцог, крайне огорченный ею, по совету некоторых, написал письма в различные города, выдвинув обвинения против короля, но пользы из этого извлек мало, поскольку нигде не вспыхнуло волнений. Уверен, что, если бы герцог Гиенский не умер, у короля было бы много забот, так как бретонцы были уже готовы к выступлению и имели в королевстве сторонников более, чем когда-либо, но со смертью герцога потеряли их.

Разгневанный, герцог Бургундский двинул свои войска на Нель в Вермандуа, начав грязную, злодейскую войну, какой никогда еще не вел, а именно – все сжигал повсюду, где только проходил. Его авангард осадил Нель, в котором находилось лишь небольшое число вольных лучников. Герцог остановился в трех лье от него. Те, что были в городе, убили герольда, пришедшего передать им требования. Их капитан вышел наружу (безопасность ему была обеспечена), намереваясь сдаться. По этому случаю было установлено перемирие, и защитники города открыто стояли на стене, и в них не стреляли. Капитан не смог договориться и вернулся в город. Жители его убили еще двух человек. Поэтому перемирие было отменено, и от мадам де Нель, находившейся в городе, потребовали, чтобы она вышла со своими домашними слугами и имуществом. Она так и сделала; и сразу же город был взят штурмом и большая часть находившихся внутри перебита. Тех, кого захватили в плен, повесили, кроме некоторых, кого кавалеристы отпустили из жалости; многим отрубили кисти рук.

Мне тяжело говорить об этих жестокостях, но я был на месте событий, и о них нужно что-то сказать. Следует заметить, что герцог Бургундский совершил столь жестокий акт в порыве гнева, вызванного серьезными причинами. Он приводил две из них: одна – то, что он, как и другие, считал смерть герцога Гиенского странной[159]

; вторая – то, что, как Вы понимаете, он был крайне огорчен потерей Амьена и Сен-Кантена, о чем Вы уже слышали.

В то время, когда он собирал армию, о которой я говорил, к нему дважды или трижды приезжали сеньор де Кран и канцлер Франции мессир Пьер д’Ориоль, и еще до его похода и смерти герцога Гиенского они тайно обсуждали условия окончательного мира, относительно которых никак не могли сговориться, поскольку герцог хотел получить обратно два вышеупомянутых города, а король не желал их возвращать. Однако они все же договорились, поскольку короля напугали военные приготовления герцога, а также потому, что каждый надеялся достичь своих целей, о которых Вы услышите.

По условиям этого мира король возвращал герцогу Амьен и Сен-Кантен, о которых шла речь, позволял ему поступить по своему усмотрению с графом Невером и Сен-Полем, коннетаблем Франции, и захватить все их земли, если удастся; герцог подобным же образом оставлял на его усмотрение герцогов Бретонского и Гиенского с их сеньориями, чтобы король с ними делал, что захочет.

Герцог поклялся соблюдать этот мир, и я при сем присутствовал, а за короля поклялись сеньор де Кран и канцлер Франции; на прощание они посоветовали герцогу не распускать армию и даже усилить ее, чтобы король, их господин, был более покладистым и поскорее передал ему во владение два упомянутых города. С собой они взяли Симона де Кенже, дабы он присутствовал при клятве короля и подтвердил все, что сделали его послы. Но дело отсрочилось на несколько дней, и тогда-то случилась вышеупомянутая смерть. В результате король отправил Симона де Кенже обратно с очень сухим напутствием и отказался давать клятву, что было неуважением и насмешкой над герцогом, которого это привело в негодование.

Люди герцога, когда уже шла война, начавшаяся как по этой причине, так и по другим, о которых Вы имеете достаточное представление, отзывались о короле с невероятной непочтительностью, и люди короля тоже не очень скрывали свои чувства к герцогу.

Тем, кто в будущем прочтет это, покажется, пожалуй, что эти два государя были не очень-то верны своему слову или же что я дурно говорю о них. Но ни о том, ни о другом я не хотел бы говорить плохо, тем более что я был привязан к нашему королю, как все знают. И чтобы продолжить то, о чем Вы, монсеньор архиепископ Вьеннский, меня просили, я должен рассказать то, что знаю, какое бы впечатление это ни производило; когда будут вспоминать других государей, их найдут великими и благородными, наш же король был очень мудрым, он расширил свое королевство и умер, примирившись со всеми соперниками.

Посмотрим же, какой из этих двух государей хотел обмануть своего партнера, чтобы если в будущем какому-нибудь юному государю придется заниматься такими же делами, то он, прочитав это, лучше б знал, как поступать, дабы не стать жертвой обмана. Ибо, хотя государи, будучи противниками, отнюдь не всегда одинаково ведут себя в одинаковых ситуациях, быть осведомленным о событиях прошлого тем не менее полезно. Мое мнение по этому поводу, и я думаю, что я прав, таково: каждый из этих государей намеревался обмануть другого и их цели были довольно схожи, как Вы услышите.