Мемуары

Король очень обрадовался, что они приехали, когда ему о них доложили, ибо намеревался ими воспользоваться, как Вы услышите. Сеньор де Конте, служитель герцога Бургундского, взятый ранее нами в плен под Аррасом, под честное слово получил разрешение ездить к герцогу; король обещал ему взять его выкуп на себя и дать очень крупную сумму денег, если он сумеет договориться с герцогом о мире. Случайно он приехал к королю в тот день, когда прибыли двое упомянутых людей коннетабля. Король поместил де Конте вместе со мной за большой старой ширмой, что была в его комнате, дабы он послушал и пересказал своему господину, герцогу Бургундскому, как коннетабль и его люди говорят о нем. А сам король сел на скамью рядом с ширмой, чтоб мы могли слышать слова Луи де Сенвиля. С королем же был только монсеньор де Бушаж. Луи де Сенвиль и его спутник начали говорить и рассказали, что их господин послал их к герцогу Бургундскому с кое-какими предложениями, имевшими целью отвратить его от дружбы с англичанами, и что они застали его в таком гневе на англичан, что едва не убедили его не только бросить англичан, но и помочь преследовать их, когда они повернут назад.

Рассказывая это, Луи де Сенвиль, желая угодить королю, начал изображать герцога Бургундского – топать ногами и клясться святым Георгием; он сообщил, что герцог обзывал короля Английского кривобоким, прозвищем сына одного лучника, которого звали, как и короля, и что вообще вылил на него все ругательства, какие только существуют на свете. Король хохотал, просил его говорить погромче, поскольку стал якобы немного туговат на ухо, и велел рассказать все еще раз. Тот не пожалел труда и от души повторил все снова. Монсеньор де Конте, стоявший вместе со мной за ширмой, был необычайно поражен, ибо никогда бы в это не поверил, что бы ему ни говорили, если бы не услышал сам.

В заключение люди коннетабля посоветовали королю заключить перемирие, чтобы избежать всех тех великих опасностей, что нависли над ним, и сказали, что коннетабль ручается, что добьется этого, и что если для удовлетворения англичан отдать им под зимние квартиры лишь один или два городка, пусть даже самые плохие, они останутся довольны. И хотя они и не назвали их, но ясно было, что они имели в виду Э и Сен-Валери. Коннетабль полагал, что таким способом он сможет ублажить англичан и заставить их забыть о том, что он отказался им передать крепости.

Король, довольный уже тем, что сделал свое дело и дал послушать сеньору де Конте, что говорят о герцоге люди коннетабля, милостиво обошелся с последними и в ответ сказал: «Я отправлю к моему брату человека с вестями». И затем он их отпустил. Один из них при мне поклялся, что будет нам сообщать обо всем, что касается короля.

Королю было очень трудно скрыть свои чувства, когда они советовали передать англичанам города; но, опасаясь, как бы коннетабль не сделал еще хуже, он ответил так, чтобы они не поняли, сколь недоволен он был их предложением, и послал к коннетаблю человека. Путь был недалеким, и требовалось немного времени, чтобы съездить туда и обратно.

Сеньор де Конте и я вышли из-за ширмы, когда те ушли; король смеялся и был очень доволен. Де Конте проявлял нетерпение после того, как услышал, что эти люди насмехались над его господином, хотя и вели с ним переговоры, и не мог дождаться, чтобы сесть на лошадь и поехать рассказать обо всем герцогу Бургундскому. Его в тот же час отправили с инструкцией, которую он записал своей рукой, и верительным письмом, написанным королем, и он уехал.

Наши отношения с Англией были уже улажены, как Вы слышали; все переговоры были проведены сразу, в один присест. Те, кто от имени короля встретился с англичанами, доложили обо всем королю, как Вы уже знаете; люди же короля Английского вернулись к себе. Представители обеих сторон на этой встрече согласовали и постановили, что оба короля должны увидеться и после встречи, на которой они поклянутся соблюдать договор, король Английский вернется в Англию, предварительно получив 72 тысячи экю, и, пока он не пересечет моря, у нас в заложниках будут оставаться сеньор Говард и обер-шталмейстер мессир Джон Чейн. Особо было обещано 16 тысяч экю пенсий ближайшим служителям короля Английского: две тысячи экю в год монсеньору Гастингсу (этот всегда отказывался давать расписку), две тысячи экю канцлеру, а остальное монсеньору Говарду, обер-шталмейстеру, Челенджеру, монсеньору Монтгомери и другим. Советникам Эдуарда Английского было также роздано большое количество наличных денег и посуды.