Мемуары Дьявола

– Ладно, – Луицци пожал плечами, – ты похож на переполненный бурдюк. Малейшая дырочка – и вода вырывается со свистом. Уж не думал, что в тебе столько педантизма – ты пускаешься в пространные рассуждения при самом незначительном замечании. Не иначе как для тебя Лафонтен сочинил басню про «Педанта и школяра».

Луицци умолк; Дьявол тоже не открывал рта.

– Ну-с, – сказал Луицци, – чем ты там занимаешься?

– Слушаю твои наставления и мотаю на ус – прямо как в этой самой басне.

Луицци прикусил губу и с досадой проворчал:

– Продолжай.

– Итак, – возобновил свой рассказ Дьявол, – маркиз пояснил:

«Я хочу сказать, господа, что никто из нас в течение года не должен добиваться Оливии. Через год – сколько угодно, но не раньше. Давайте же дадим друг другу слово чести, что не будем ухаживать за ней двенадцать месяцев, к концу которых арена откроется, и дай Бог счастья тому, кто выиграет приз, ибо он получит самую совершенную и законченную красоту».

«Но кто знает, маркиз, – воскликнул виконт д’Ассембре, – кто может знать, где я буду через год? Это только Богу ведомо, и я абсолютно с вами не согласен. К тому же, пока мы будем щелкать клювом, какой-нибудь шустрый малый не из нашей компании запросто оставит нас с носом. А я, например, завтра отправляюсь в армию».

«Господа, господа, – проговорила госпожа Беру с чопорностью, присущей некрасивым женщинам, – вы забыли, при ком говорите».

«Совсем наоборот, – возразил ей маркиз де Биланвиль. – Зная вас как крайне рассудительную женщину, я уверен, что вы со мной согласитесь».

«Э нет! – продолжал виконт. – Наша милая Беру не захочет ждать и не будет ждать, ведь у нее не осталось ни су за душой. Я прекрасно знаю состояние ее кошелька, а потому готов вручить ей немедленно сто тысяч ливров наличными».

«О! О! О! – откликнулся толстяк, молчавший до этого момента. – Сто тысяч – неплохая сумма! Но я готов дать пятьсот».

«Наличными?» – широко раскрыла глаза госпожа Беру.

Толстяк, крупный откупщик соляного налога, запнулся.

«Я вручу вам деньги только через год, – продолжил он, – так как я согласен с маркизом – нужно подождать».

«Ну конечно, его денежная светлость, сам господин Либер, мешок, до отказа набитый золотыми монетами, хочет подождать!» – возмутился виконт.

– Либер! – воскликнул Луицци. – Мне знакомо это имя, не так ли?

Но Дьявол на этот раз не обратил никакого внимания на реплику барона, а вернее, не пожелал его слышать, и продолжил изложение длинной речи виконта, обращенной к откупщику. Вот ее заключительные слова:

«Помолчал бы лучше, милостивый государь, господин Либер, – не мог утихомириться виконт, – ведь ты только и делаешь, что ждешь, когда уйдет в мир иной твоя женушка, которая выцарапала бы тебе глаза, если бы только услышала о возможности существования на этом свете твоей любовницы. Наверное, ты нашел ей хорошего врача, раз ты так уверен, что через год будешь свободен?»

«Итак, – прервал его наконец маркиз, – двое согласны на отсрочку. А вы, аббат? Вы должны быть с нами, так как вы никак не можете обладать Оливией, прежде чем не уверитесь, что получите епископат».

«И правда, я совсем не против подождать», – согласился аббат.

«Ну хорошо! Ладно, – смирился вдруг виконт, – я принимаю ваше предложение, но с одним условием. Поймите: жирдяй Либер уведет нашу Оливию! Это ясно, как божий день. Разве не так, мамаша Беру? Ведь он переплатил раз в шесть больше, чем ты стоишь. Ни один громкий титул, никакое имя или происхождение, никакой самый блестящий ум не сможет противостоять этой денежной прорве. А потому я предлагаю: пусть каждый из нас положит у нотариуса по сто тысяч ливров. В сумме это составит миллион двести тысяч, поскольку нас здесь двенадцать. Так вот! Если через год Оливия выберет одного из нас, она получит эти двенадцать сотен тысяч ливров. Таким образом мы все вместе преподнесем ей огромную сумму. Ну как, пойдет?»

«О да! Это то, что надо!» – единогласно ответили ему.

«Да-да», – подбоченился откупщик.

«Отлично! Но учти, господин денежный мешок: все мы дадим слово чести, что не добавим ни одного экю к этой сумме. И ты лично получишь сто палочных ударов, если положишь сверху хотя бы ломаный грош».

«Тогда я выхожу из игры», – заявил Либер.

«Ну нет! – возразил королевский советник. – Это нисколько не прибавит нам шансов! Ибо, участвует он в нашей игре или нет, мало что изменится».

«Если только не сумма, не так ли? – с яростью проговорил откупщик. – Ладно, я остаюсь, но обещаю, что, хотя и не сделаю ничего сверх того, что сделаете вы, я уведу барышню у вас из-под носа».

«А меня вполне устроит, даже если это случится! – захохотал виконт. – Не пройдет и дня, как на твоей голове будут красоваться рога!»

«А это мы еще посмотрим», – пробурчал делец.

«Посмотрим, да еще как! – подхватил виконт. – Дай Бог здоровья Оливии! И твои интересы, милая Беру, нисколько не пострадают, ибо ты будешь получать ежемесячно шестьдесят тысяч ливров – проценты от миллиона и двухсот тысяч».

Госпожа Беру, в восхищении от такого благоприятного поворота судьбы, кивнула, а Либер опять нахмурился:

«А если кто-нибудь из нас умрет?»