Мемуары Дьявола

— Ах да, ты прав, бес. Я уж и забыл, как этот нахал посмел обратить тебя в бегство. А что теперь тебе здесь надо?

— Мне? Ты же сам просил меня рассказать тебе кое-что… о госпоже де Фантан, кажется…

— Ну вот еще! — фыркнул Луицци. — Не очень-то она мне нужна — опять какие-нибудь душещипательные скандалы? Я начинаю полагать, что жизнь женщин только из них и состоит. Признаться, мне все это порядком надоело.

— Барон, — Дьявол не отступал, — вы понаделали немало глупостей ради того, чтобы вынудить меня на длительные повествования, когда мне вовсе того не хотелось; берегитесь — вы можете совершить еще большую ошибку, отказавшись выслушать меня сейчас, когда я в доверительном расположении духа. Смотрите — уже час ночи; у вас есть еще часок, чтобы вытерпеть мой рассказ, и еще час, чтобы…

— Мессир Сатана, — прервал Дьявола Луицци, — я лично хочу спать. К тому же у меня пропало всякое желание высказывать нелестные замечания по адресу госпожи де Мариньон, и мне нет никакого дела до госпожи де Фантан; а потому, прошу тебя, оставь меня в покое.

Сатана послушно исчез, и Луицци улегся спать, довольный, как торговец, вовремя возвративший кредит, или как полковой капеллан, заставивший впервые исповедаться дюжину старых солдафонов.

XIV

Продолжение рассказа о втором кресле

Последнее письмо

Проснувшись в понедельник, Луицци обнаружил в изголовье письмо следующего содержания:

«Арман,

Вы даже представить себе не можете, до какой степени я счастлива; счастлива оттого, что нашла наконец человека, которому могу довериться полностью и который способен понять меня; это счастье настолько помутило мой разум, что, оставив Ваш дом, я почувствовала, как душа моя преисполнилась робкой надеждой, и, хотя я когда-то поклялась раскрывать свои тайные помыслы лишь настолько, насколько мне самой это будет выгодно, я не в силах далее сдерживаться. И вот я Вам пишу. Это довольно необычное признание, ибо оно не содержит имен действующих лиц; но Ваше сердце, Ваша память и сожаления — не хочу говорить об угрызениях — должны подсказать вам, о ком идет речь. Так вот, Арман, Вам и только Вам, ибо Вы признались в любви ко мне, я рассказываю историю моей жизни.

Припоминаете ли Вы наш странный разговор вчера в Опере? Я Вам сказала тогда, что женщина, единственный раз забывшая о долге, возможно, не вспомнит о нем еще и тысячу раз? Так вот. Сейчас я хочу Вам поведать, каким образом женщина, ни разу не оступившись, может низко пасть в глазах общества только из-за невероятного стечения обстоятельств».

— Ха! — фыркнул Луицци, прочитав эти строки. — Оригинальный и весьма искусный ход! Хотелось бы только, чтобы эта история не оказалась пятидесятым переизданием произведений госпожи де Фаркли! Или ради меня она придумала что-нибудь новенькое?

Сделав это глубокомысленное замечание, Луицци удобно устроился в кресле, словно завсегдатай читальни, которому удалось достать наконец последнюю модную новеллу или роман.

Вот как начиналась эта новелла или, может быть, роман: