Мемуары генерала барона де Марбо

Мой полк, который осуществил удачную атаку при входе в город, собрался на площадке неподалёку от ручья. Маршал передал мне приказ пустить полк в галоп и приказал мне атаковать вражеские батальоны, находящиеся на мосту, перейти через мост и броситься затем на равнину, чтобы преследовать отступающего противника. Опытным военным известно, насколько трудно для кавалерии обращать в бегство смелых пехотинцев, полных решимости упорно защищаться на улицах города! Я понял всю величину опасности возложенного на меня задания, но надо было немедленно повиноваться. Я, впрочем, знал, что командир части приобретает или теряет авторитет в глазах своих солдат и офицеров на основании первых боевых впечатлений. Мой полк состоял из храбрых воинов. Я быстро послал полк в галоп и во главе солдат бросился на русских гренадеров, которые смело встретили нас в штыки. Однако они дрогнули при первом же ударе, настолько стремительным был наш бросок! Как только мы проникли во вражеские ряды, мои грозные кавалеристы, ловко орудуя своими саблями, устроили ужасную бойню.

Враг отступил на настил моста, куда мы последовали за ним настолько близко, что, перебравшись на другую сторону, русские напрасно пытались перестроиться. Им это не удавалось, поскольку наши кавалеристы смешались с ними и убивали всех, кого могли достать. Погиб русский полковник. Тогда его полк, обескураженный, лишённый командования, сдался при виде наступающих французских вольтижеров, уже вступавших на мост! Я потерял семерых убитыми и человек двадцать ранеными. Мы захватили знамя и 2 тысячи пленных. После боя вместе с моими солдатами я поскакал на равнину, где мы захватили большое количество беглецов, несколько пушек и много лошадей[121]

.

Маршал Удино, наблюдавший с самой высокой точки города за происходящим, прибыл поздравить полк, к которому он с того дня стал питать особое расположение. Полк заслуживал его во всех отношениях. Я был горд командовать такими солдатами, и, когда маршал объявил мне, что будет просить для меня чин полковника, я опасался, как бы император, отказываясь от своего первоначального плана, не отдал бы мне первый же свободный полк. Но как непредсказуема судьба! Прекрасный бой под Вилькомиром, где 23-й полк покрыл себя славой, позже чуть не стал причиной его гибели, потому что проявленная полком при Вилькомире смелость обусловила его выбор для технически неосуществимой операции, о которой я в ближайшее время расскажу. Но вернёмся в Вильно, где император уже встретился с некоторыми из трудностей, какие должны были привести к краху его гигантское предприятие.

Первая трудность состояла в организации литовского государства в завоёванной нами стране. Организация должна была бы осуществиться таким способом, который привязал бы к нам не только провинции, ещё занятые русскими, но и провинции, коих прежние мирные договора включили в состав Пруссии и Австрии, союзниц Наполеона, а он в тот момент был сильно заинтересован в том, чтобы хорошо с ними обращаться!

Самые горячие господа из различных частей Польши предлагали Наполеону поднять все провинции и привести к нему на службу свыше 300 тысяч человек в тот день, когда он провозгласил бы официально, что все разделы их страны аннулируются и восстанавливается Польское королевство. Но император французов, признавая всю выгоду, какую он смог бы извлечь из этого вооружённого восстания, не скрывал, что первым результатом такого восстания было бы втягивание Наполеона в войну с Пруссией и Австрией, которые, вместо того чтобы дать отнять у себя обширные и богатые провинции, скорее присоединили бы свои армии к русской. Но особенно император опасался ненадёжности и непоследовательности поляков, а они, втянув его в войну против трёх самых могущественных северных стран, сами, возможно, не сдержали бы своих сегодняшних обещаний. Поэтому император ответил, что сможет признать Польское королевство лишь после того, как жители этих обширных областей покажут себя достойными независимости, поднявшись против своих угнетателей. Получался порочный круг: Наполеон соглашался признать Польшу, только когда она восстанет, а поляки хотели действовать лишь после восстановления своей независимости. Единственной целью императора при вступлении в войну с Россией было восстановление Континентальной блокады. Дополнительным доказательством этого служил тот факт, что на берега Немана Наполеон не привёз никаких запасов оружия, ни обмундирования для вооружения и экипировки войск, которые смогли бы выставить поляки.