Мемуары мертвого незнакомца

Маша, когда увидела ее, поразилась, как может крохотный комочек, сморщенный и красный, так походить на своего родителя. И дело не в чертах лица, они могут измениться, а в его выражении. Такое же угрюмое, как у Зуры. Когда Сашенька хмурилась и сжимала губки, она была вылитая — он.

Девочка родилась раньше срока, и ее, естественно, опекали. Маша не сразу начала ее кормить. Она ходила к барокамере, смотрела на дочь и пыталась понять, проснулась ли в ней материнская любовь. Казалось, что нет. Глядя на Сашу, она чувствовала, как ее наполняет нежность. Но Машу всегда умиляли младенцы. Устав копаться в себе, она стала дожидаться первого кормления, чтобы все выяснить. От многих лежащих с ней в палате женщин она слышала, что именно в тот момент, когда ребенок прикасается к соску своим беззубым ротиком, в роженице и открываются все «чакры» материнских чувств.

И вот наконец ей принесли Сашеньку. Маша поднесла ее к набухшей груди. Девочка вцепилась в сосок и начала жадно сосать молоко. Выражение личика было сосредоточенное. Точно как у Зураба, когда он прорисовывал мелкие детали на своих картинах. Маша смотрела на свою дочь и…

Ничего не испытывала!

Их выписали. У роддома встречала бабушка. А кто еще? У Маши, кроме нее, никого не было.

Потекли дни, похожие один на другой. Кормление, купание, стирка, глажка. Маше хотелось выть от отчаяния. Ей казалось: все, жизнь кончена.

Маше исполнилось восемнадцать. На день рождения бабушка подарила ей конвертик с деньгами (продала серьги с топазами). Этой суммы должно было хватить на пять месяцев занятий с педагогом по актерскому мастерству. «Иди к своей мечте, девочка! — сказала бабушка. — Я в тебя верю!»

«Дрессировать» Машу взялась бывшая преподавательница ГИТИСа, семидесятилетняя женщина со скверным характером. Учеников она брала редко, и только тех, кого считала перспективным. Бездарей даже за очень большие деньги не бралась дрессировать (она сама употребляла это слово).

Учиться у старой ведьмы было трудно. Она изводила Машу придирками и давала кучу домашних заданий. Тот факт, что у девушки есть грудной ребенок, который отнимает много времени, ее не волновал. «Ты или актриса, или мать, — безапелляционно заявляла она. — Выбирай!» Сама она родила сына в двадцать семь, на пике карьеры. Посвятила себя семье, о чем потом жалела все годы. Выпав на несколько лет из киносреды, она позволила занять свое место другим. Когда пожелала вернуться, его ей уже никто не уступил. С мужем она в конце концов развелась. Сын вырос неблагодарным, черствым, эгоистичным. Тянул из матери деньги, а когда та перестала чадо субсидировать, наплевал на нее. И осталась она в сорок шесть у разбитого корыта: ни ролей, ни семьи. Хорошо, на преподавательское место взяли. Вуз стал ее жизнью. Преподавание — творческой реализацией, коллектив — семьей, ученики — детьми. Но и этого она лишилась. Ее характер с годами чудовищно испортился, женщину выпихнули на пенсию в шестьдесят. В семьдесят она считала свою жизнь неудавшейся из-за своего материнства. Тот факт, что большинство актрис, имея детей, смогли реализоваться в профессии, она в расчет не брала.

В мае бабушка увезла правнучку в деревню. Сашенька в Москве была вялой и плаксивой. Ей явно не помешает свежий воздух и натуральные продукты. Маша, пока готовилась к экзаменам и сдавала их, жила одна. К своим наведывалась лишь в выходные. Почти полгода занятий не прошли для Маши даром. Она кое-чему научилась. И без особого труда поступила в театральное училище. Когда же ее зачислили на первый курс, присоединилась к семье.

Дочке было уже одиннадцать месяцев. Она как-то незаметно для Маши подросла. Молодую маму больше заботила собственная жизнь, чем дочкина. Занималась она ею на бегу. Между делом. Машу немного мучила совесть, и она решила посвятить все время, оставшееся до начала учебного года, своему ребенку.

— Тебе не кажется, что с Сашенькой что-то не так? — спросила она у бабушки через неделю.

— Кушает хорошо. Не болеет. Плачет мало. Все с ней прекрасно.

— Но она по-прежнему вялая. И очень мало двигается. Я посмотрела на соседского мальчика Сашенькиного возраста. Он как юла. И уже ходить начал. А наша Сашенька сидит с трудом.

— Дети по-разному развиваются. Твой отец пошел в год. Я думаю, рано беспокоиться…

Но Маша беспокоилась. Чем больше она присматривалась к дочери, тем крепче становилась ее уверенность в том, что Сашенька сильно отстает в развитии. Вскоре и бабушка стала к этому склоняться. В конце августа они всей семьей вернулись в Москву. Решили показать ребенка специалисту.

— Подозрение на олигофрению, — плача, сообщила Маше вернувшаяся с приема бабушка. — Но диагноз не точен. Велели наблюдать за развитием. Вести дневник.

Маша была поражена. Она думала, что умственно отсталые дети рождаются у больных или алкоголиков. Но она-то совершенно здорова, как и Зура. Ни физических, ни психических отклонений. Да, Сашенька появилась на свет раньше срока, но мало ли таких детей рождается? Сама Маша тоже семимесячная. И ничего, выросла здоровой.