Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

– Руевит? – признаться, не ожидал его тут встретить. Как-никак, бог войны, а все монахи обычно проповедуют миролюбие…Или на сей раз он олицетворял то самое «добро с кулаками»?

– Сейчас подошел бы даже Лад, – серьезно кивнул пра Михарь. – Но нам повезло – все-таки мы собираемся на битву.

Бес! А я не думал о Ругевите в этом ключе!

В молчании мой наставник зажег свечи у ног статуи, опустился на колени и стал молиться. Я счел нужным последовать его примеру – то есть, встал в ту же позу. Мысли витали где угодно, только не здесь. И отнюдь не слова молитвы всплывали в памяти.

Итак, листвы. В их землях готовится к атаке целая армия – скорее всего, армия личей под предводительством нового Темного повелителя. Листвы об этом знают и помогают, чем могут. Сейчас они похитили Брашко. Еще раньше они – или кто-то по их приказу – пытался убить меня. Дух Руно Беста прямо сообщил, что я слишком важен для того, что тут происходит. То ли как могущественный союзник, который сообщит нужные силы. То ли как смертельное оружие, которое только и может остановить тяжелую поступь того, что набирает силу в болотистом краю. И я близко к разгадке этой тайны. Я чувствую, как иду по следу. Как мчусь, подобно гончему псу, по следу подранка, чувствуя, как горячая кровь будоражит мою нюх. Я весь – натянутая струна. Напряжена каждая мышца. Силы вложены только в одно – догнать, ухватить, разорвать.

Некогда думать, что приключилось. Главное – другое.

Дичь.

Дичь близка. Она бежит, поминутно озираясь. Не она. Они. Двое. Мужчина и женщина. У женщины на руках ребенок. Я чувствую кровь. Его защитник ранен. Это усиливает азарт. Я чувствую, что могу добраться до него. Сначала – защитник. Потом – женщина. Потом…

Нет!

Страшный удар в грудь. Падаю навзничь, еще не успев отойти от бешеного бега. Вскакиваю.

Новый противник рядом. От него веет силой. Но он один. Его легко одолеть. Пока не ушли те двое. Я должен прорваться.

Назад!

Вот еще! Я вижу цель. Она близка. Только прорваться мимо стража – он внушает мне страх. Рывок…

Не смей!

Посмею и еще как. Уже посмел. Тенью над снегом, поземкой над землей, одушевленным вихрем…

Нельзя!

Можно! Я уже это сделал! Я обманул противника и снова устремляюсь следом. Двое успели отбежать, но это временно. Их так легко настигнуть, когда в крови азарт, а в сердце – приказ…

Вернись! Вернись, кому сказала!

Ха! «Вернись»! Да я почти у цели! Я…

Я помню этот голос.

Вернись, Згаш!

– Згаш? Згаш?

– Ты здесь, – губы складываются в улыбку. – Любимая…

– Еще немного, и я начну вас бояться! – это голос мужской, но тоже знаком. – То в обморок падаете, то заговариваетесь…

Вернулся, – прохладные губы касаются щеки.

– Ага, вернулся. Если бы ты знала, милая, как я скучал…

Еще бы! Весь исстрадался в одиночестве. Некому его приголубить, пожалеть, приласкать, поцеловать…

– Мара?

Я тебе не «Мара»! Я тебе супруга! Законная! Забыл, кто ты?

Помню. Уж это-то помню, как и то, что вызвало гнев моей супруги. Но я же не нарочно!

- Э-э…муж?

Кобель ты, а не муж! Чуть что – сразу на сторону рванул! Отвернуться нельзя! Из всех моих супругов ни один не вел себя так!

- У некоторых из них были и обычные семьи. Почему я не могу вести себя также?

Потому, что ни один из них не добился того, что получилось у тебя!

– А что такого я сделал?

Он еще спрашивает! Сына!

– Ой.

Сказать, что я растерялся – значило, ничего не сказать. Это было… не знаю, как сказать. Взлет и падение одновременно. Сперва меня словно вознесло в поднебесье, а потом с размаху шваркнуло вниз, да так, что в голове словно что-то взорвалось и не осталось ни одной целой мысли. Можно сказать, что разум мой разбился вдребезги, и единственное, что не дало скатиться в черноту безумия, было мое имя, монотонно, с растущим отчаянием повторяемое кем-то со стороны.

– С-сына?

Да! Это и есть мой сюрприз!

– Где он? – меня затрясло. Сын. Я – снова стал отцом. Отцом ребенка от любимой женщины. Это… непередаваемо.

– Где мой сын?

Здесь. То есть, там, куда вы так стремитесь попасть. У тех, к кому вы стремитесь попасть.

Вот бе-е-ес! Хотелось завыть. И я впрямь почувствовал, как горло дрожит и рвется от рвущихся из груди стонов.

– Згаш? Згаш, очнитесь! Згаш, что с вами! Згаш? Ну, вот, опять… Второй раз за день? Да что у вас за привычка такая дурная – чуть что, так сразу помирать!

– Отец…