Менеджмент. Природа и структура организаций

У индейцев племени кри из Северного Квебека не существовало традиции создания централизованной структуры; каждое поселение, исторически изолированное от других, имело свою независимую организацию. Но когда государственные бюрократы с «Юга» пришли на «Север», построили свои дамбы для производства электроэнергии и в результате затопили земли коренных жителей, индейцам пришлось «организовываться», чтобы иметь возможность выразить свой протест. Дело в том, что правительство, будучи «либеральным», конечно же, выразило полную готовность к переговорам… но в своих

судах и используя свою

систему правосудия. «Отведите нас к вашему вождю», – было сказано индейцам. И индейцы кри были просто вынуждены централизовать и усилить руководство своих сильно разрозненных и практически не связанных друг с другом поселений. А их вождям система сказала следующее: «Представьте нам свое дело. Изложите факты. Соберите данные, обработайте их и представьте так, чтобы они произвели впечатление на судей, на наших судей». Индейцам пришлось заняться и формализацией – вырабатывать процедуры, создавать базы данных (например, подсчитывать количество погибших животных[233]

) и т. д. А централизация в совокупности с формализацией – это уже, вне всякого сомнения, не что иное, как механистическая бюрократия. Следовательно, чтобы сохранить свой традиционный образ жизни, индейцам кри пришлось от него отказаться. Они вынуждены были организовать свою жизнь точно так, как организована наша. Никто не ставил себе целью бюрократизировать культуру кри, но в результате действий нашей системы соответствующее ее изменение стало неизбежным.

Встречное право, по всей вероятности, легло в основу еще одного фактора, вынуждающего многие организации выбирать такую конфигурацию, как механистическая бюрократия, – одержимости идеей контроля. Контроль представляет собой основополагающую движущую силу этой структуры: контроль со стороны работников, со стороны рынков, по стороны будущего; контроль со стороны всего, что только может их контролировать, включая при необходимости контроль со стороны владельцев и избранного правительства. Именно для этого и предназначены системы планирования таких организаций – чтобы контролировать всех и вся. Они четко указывают, чего хотят и ожидают, а затем программируют все, что только можно, чтобы добиться максимального выполнения намеченного. (По сути, речь в данном случае идет об одержимости планированием как одной из форм контроля, чем объясняется постоянное недовольство нашего общества «крайне неспокойными» условиями, так называемым «веком нарушения целостности» и тому подобными явлениями. И дело вовсе не в том, что наш мир в последнее время стал более нестабильным – в сущности, совсем наоборот, если сравнить нашу жизнь с жизнью людей в 1930-е и 1940-е гг. Просто любая пертурбация, любое неожиданное событие, например появление нового конкурента или новой технологии, нарушает тщательно разработанные процедуры систем планирования и в результате приводит механистические бюрократии в состояние невероятного волнения и даже паники. И когда наши плановики, подобно цыпленку Литтлу из известного мультфильма, мечутся с криками «Среда крайне неспокойна! Среда турбулентна!», то на самом деле они имеют в виду, что произошло нечто, что не было заранее предусмотрено их абсолютно негибкими системами планирования.)

Далее, теоретически любая организация, будучи независимой от внешних сил, может контролировать свое будущее. Но в обществе механистических бюрократий, в котором буквально все охвачено навязчивой идеей контроля, практически негде спрятаться. Чтобы контролировать кого-то, нужно заниматься систематическим контролем самого себя. Чтобы не позволить другим господствовать над собой, организация просто вынуждена разрастаться все больше и стараться доминировать над другими организациями.

Вспомните о мощных волнах слияний, прокатившихся по всем Соединенным Штатам Америки в прошлом столетии: сначала чтобы объединить в гигантские тресты одной отрасли; затем – чтобы расширить производственные цепочки этих фирм в разных направлениях в рамках так называемой вертикальной интеграции; а в последнее время – чтобы объединить в корпорации совершенно разные виды бизнеса. Несомненно, некоторые факторы, вызвавшие эти слияния, имели сугубо экономический характер. Но многие факторы были политическими; и в тех случаях, когда они не были явным проявлением жажды власти, они как минимум отражали реальный факт: чтобы не быть захваченной другой организацией, следует нанести удар первой. Сколько небольших и вполне жизнеспособных организаций канули в Лету за последние годы, жадно поглощенные крупными бюрократиями (которые тут же бюрократизировали их: «Как это – нет организационной схемы?!» – возмущались технократы). Следует, однако, признать, что иногда они сознательно и вполне добровольно жертвовали своими небольшими размерами, чтобы самим стать крупными прожорливыми бюрократиями.