Меня создала Англия

За окном прошел пароход, помаргивая огнями в низком сером тумане; он прошел под отражением игроков и за головою Холла канул в ночь. На том берегу просверленными дырками зияли освещенные окна рабочих квартир. — Посланник уехал в отпуск? — спросила Кейт. — Он всегда к первому числу ездит в Шотландию, — ответил Галли. — На это время я пускаюсь в кутеж. Вы охотитесь, Фаррант? — Да, — сказал Энтони, избегая смотреть в сторону Кейт, — я надеюсь застать несколько дней.

— Едете домой?

— Завтра.

— На море сейчас неспокойно, — сказал Галли. — Плаваете хорошо?

— Не очень.

— Не рискуешь — не добудешь, — посочувствовал Галли. — У меня к воде недоверие, ха-ха! Сыроежка Траверс на днях звал к себе. Он откупил участок для охоты.

— Еще удваиваю, — сказал Холл. Он пропускал мимо ушей разговоры и с тем же сосредоточенным видом, какой у него был в уборной на самолете, одну за другой курил сигареты, выпуская через нос бурый табачный дым. — Пасую.

— Я уравниваю, — сказал Крог. Холл бросил на стол карты — две десятки, остальное совсем мелочь.

— У меня две дамы, — показал Крог.

— Не жалеете вы своего преданного слугу, — вздохнул Энтони, передавая Крогу проигрыш. Он раскурил сигарету, светясь беспричинным счастьем и всему радуясь, — тонкой струйке дыма, картам, которые Холл собрал для новой сдачи.

Запомнить эту минуту, думала Кейт: Тони рядом, Тони счастлив, за окном проплывает лодка, за озером гаснут окна в рабочих квартирах. Ветер разворошил стелющийся туман, вспенил его над водой и в рост человека закутал ноги уличных фонарей; через двойные рамы окон проникают слабые звуки автомобильных сирен. Запомнить эту минуту. Спрятать поглубже. — Перекусите, пока не начали, — предложила Кейт. Она подкатила к ним столик с закусками, разлила по рюмкам шнапс. Мужчины разобрали бутерброды с ветчиной, колбасой, копченой лососиной. Холл ничего не взял, он раскурил новую сигарету и перетасовал карты. — Skal. — Skal. — Skal. — Запомнить эту минуту.

— У вас превосходный радиоприемник, — сказал Галли.

— Правда? — спросил Крог. — Я им никогда не пользуюсь.

— Половина десятого, — заметил Энтони. — Последние известия из Лондона.

Кейт повернула ручку настройки.

— Парализовав Исландию, депрессия… — выговорил ровный бесстрастный голос и пропал.

— Милый Лондон.

— Вот Москва, — сказала Кейт, вертя ручку приемника, — Хилверсюм, Берлин, Париж…

Aimer a loisir,

Aimer et mourir,An pays gui te ressemble[6]

— Открывая новые предприятия газового топлива и коксовой переработки, герцог Йоркский…

Словно свечи на рождественском пироге, один за другим гасли белые, вощеные голоса, подточенные атмосферными помехами над Северным морем и Балтикой, грозами в Восточной Пруссии и ливнями в Танненбурге, осенними молниями над Вестминстером и свистом в эфире. — Париж ни с чем не спутаешь, — сказал Энтони, — aimer, aimer, aimer.

— Вам сдавать, мистер Фаррант, — сказал Холл.

— А голос был отличный, — отозвался Галли, — просто отличный.

— Мне не сдавайте, — сказала Кейт. — Я уже просадила массу денег. А вы сами поете, капитан Галли?

— Для друзей, только для друзей. Я мечтаю сколотить здесь маленькую оперную труппу из англичан. Взять что-нибудь нетрудное — «Микадо», «Веселая Англия». Заодно хорошая пропаганда.

— Полу-чите-вашу-карту, — отбарабанил Энтони, сдавая на четверых. — Встань у меня за спиной, Кейт, на счастье. Сделай ручкой, шаркни ножкой, деньги прилетят в окошко. Сейчас я продуюсь, и пойдем побираться вместе. Холл поставил пять крон.

— А у вас нет на примете сопрано, мисс Фаррант? У меня из-за этого все дело стоит. Миссис Уайскок абсолютно не умеет держаться на сцене.

— Слава богу, что я успел купить билет, — сказал Энтони.

— Вы купили билет? — воскликнул Холл.

— Иначе вашему преданному слуге не увидеть Лондона, как собственных ушей. Интересно, они включают питание в стоимость билета? — Но не спиртное, мой мальчик, — предупредил Галли. — Ты купил билет? — спросила Кейт. Он таки обошел их, подумала она, и только эту минуту надо запомнить, потому что она уже никогда не повторится. Тони счастлив, клубится туман, в окнах двоится свет от камина, тонко звенит электричество. — Дайте пять. — У него все карты одной масти. — Удваиваю. — Он запомнит все это, думала Кейт, он много лет будет рассказывать об этом вечере: как он играл в покер с самим Крогом, как взял из колоды пять карт и все одной масти. Рассказ будет гулять по всему свету, по всем клубам, и ему никто не поверит. — Удваиваю. — Кладу карты, — сказал Галли.