Меня зовут Астрид!

— Хуже некуда! Корректор всё перепутал, пробные оттиски пришли с опозданием, лучшему редактору вздумалось взять отпуск, а моя любимая столовая перестала готовить на ланч пибимбап[6], — сердито сказала мама.

— Ох, бедняжка, — посочувствовал папа. — Позволь предложить тебе кусочек лосося? Он уже на плите.

— А где Юлле? Ходил он сегодня в школу? А в своей комнате порядок навёл? Успела ли Бланка к зубному? И понравилось ли Еве у Тёрнблумов? Кто-нибудь вообще помнит, как выглядит Данте? В коридоре чёрт ногу сломит! Почему ты до сих пор не повесил полку? Нам нужно больше крючков!

— Сейчас подмету! А остальные вопросы уладим после ужина, — сказал папа примирительно.

Бессмысленно было разговаривать с мамой, пока она не поест. Потом мы убрали со стола и помогли вымыть посуду. А маме заварили её особый травяной чай.

— Ева-Астрид, подойди сюда, — подозвала меня мама. Она пила чай, сидя на диване. — Как всё прошло у Исабель?

— Хорошо! — радостно крикнул папа из кухни. — Она всё время читала.

— Ничего хорошего! — возмутилась я.

— Почему? — насторожилась мама. — Что случилось?

— Ничего особенного. Но там воняет!

— Как это — воняет?

— У них дома плохо пахнет, я не хочу туда больше ходить.

Мама поспешно встала и сделала нетерпеливый жест. Похоже, успокоительный чай не оказал на неё никакого эффекта.

— Нет, я так с ума сойду! Ну нигде эта девочка не может ужиться! Ох, мне надо прогуляться!

И она пошла к нашей соседке Дагге, у которой тоже случаются неудачные дни, и тогда она так напускается на своих сыновей-близнецов, что на всю округу слышно. Час спустя я увидела, как они вдвоём прошагали мимо нашего окна. Иногда они курят на прогулках и думают, что их никто не видит. Точь-в-точь как Юлле.

Папа уложил нас спать.

— Давай ещё разок попробуем, — сказал он мне, взбивая мою подушку. — Тебе же лучше будет.

Я попробовала. Но в следующий понедельник всё вышло ещё хуже. Вонь никуда не делась. К тому же пожаловала бабушка Исабель с огромной овчаркой, и та непрерывно лаяла. Я так испугалась, что сразу ушла. Хорошо, что Юлле как раз был дома.

Больше я к Исабель не ходила.

Глава 9

— Ева! Астрид! Попроси папу сделать два бутерброда с печёночным паштетом и принеси их мне наверх, пожалуйста!

Было субботнее утро. На улице уже было по-мартовски светло, щебетали птицы, радуясь, что вернулись после долгого пребывания в Африке. Мама лежала в постели, сонная и усталая, как обычно бывает по утрам в выходные. В остальные дни она бодра и полна энергии. Она никогда ни в чём не знает меры, не то что папа. И настроение у неё тоже скачет — то она кипит от злости, то бурлит от радости.

— Кстати, можешь его попросить и апельсин для меня выжать, если они есть? — продолжила она свой заказ.

Мама всегда завтракает в постели. Иногда спускается и сама делает себе бутерброд, но чаще папе приходится бегать вверх и вниз по лестнице. Но он никогда не говорит маме, чтобы она сама делала себе бутерброды, а нам, детям, вполне может так сказать.

Папа делает два бутерброда на сухих хлебцах, выжимает сок и несёт всё на подносе маме наверх. Она сидит в постели с чашкой чая и газетой, которую папа предусмотрительно принёс ей заранее.

— Как бы крошки в постель не насыпались, — говорю я.

— От этих хлебцев крошек не бывает. «Фалу» специально предназначены для еды в постели.

Я залезаю к маме на кровать. Там полным-полно крошек, они колются, но я не жалуюсь.

— Пойдёшь со мной за покупками? — спрашивает мама. — Хочешь, проведём сегодня день вдвоём?

— Да! — радуюсь я.

Но сначала маме надо принять ванну, она это делает каждый день, но очень быстро — быстрее всех на свете. Потом намазывает себя всякими дорогущими кремами, опрыскивает половиной пузырька с духами и красится так, что её почти не узнать. Маме нравится макияж. Папа часто ездит в командировки и покупает ей всякую косметику в аэропортах, так что у неё полно теней для глаз и губной помады. А нам с Бланкой достаётся много-много шампуней, которые папа прихватывает из отелей.

Мы сели в машину, и мама включила стереопроигрыватель.

— Поставь, пожалуйста, мелодии из компьютерных игр, — попросила я.

— The Knife? О’кей, — согласилась она и прибавила громкость.

Я люблю ездить c родителями одна, потому что, когда все дети набиваются, в машине становится очень тесно. Данте и Юлле садятся, расставив ноги, и мне остаётся всего миллиметра три. Конечно, я могу пересесть на приставное сиденье сзади, но тогда придётся слушать Бланку, которая болтает без умолку.

Когда я езжу с папой, мы выбираем объездные дороги, чтобы посмотреть что-то новенькое, и часто слушаем «Маленького воробушка», которую поёт Долли Партон. Под конец мы не можем сдержать слёзы, ведь это самая красивая и грустная песня. А с мамой всё наоборот. Она прибавила громкость и, когда музыка загремела, нажала на газ. Я опустила стекло, чтобы меня не стошнило от её духов: они пахнут словно старое пианино или хрустальная люстра. К счастью, до торгового центра мы домчали за пару минут.

— Мне нравится торговый центр в Тэбю, — сказала мама, когда мы заехали в гараж.