Ментовские оборотни

– Да черт с ними, с воротами! – бросил я в сердцах. – Благодарный Жорик подсуетится как-нибудь, прикроет аккуратно. Ты мне лучше вот что скажи. Ты когда-нибудь слышал такое, чтобы задержанного с оружием человека милиция отпускала под подписку о невыезде?

– Странная, вообще, история, – признал Демин и судорожно вздохнул.

– А я о чем! Я ничего не понимаю, Илья! Абсолютно!

* * *

Явление Жорика изумленному народу проняло нас с Деминым до глубины души. Меня-то уж точно. И я даже не сразу сообразил, что мы едем не в ту сторону. То есть машина катилась вполне себе медленно и не повизгивала покрышками на поворотах, и со стороны это никак нельзя было назвать паническим бегством, но, по сути, так оно и было.

Сначала пропал асфальт, потом и грунтовка стала хуже, и когда заросшая травой дорога привела нас в зеленый туннель, образованный листвой и кряжистыми стволами дубов, я обнаружил, что мы едем по дороге старой графини. Когда я видел эту дорогу в первый раз, она произвела на меня впечатление торжественно-мрачное, чему причиной была тогдашняя предгрозовая погода и сопутствующий этому тревожащий мысли сумрак. Сегодня светило яркое солнце, дубовая аллея расцветилась новыми красками и приобрела вид нарядный и праздничный – такой любил изображать природу наш художник Шишкин, как мне представлялось.

Мы проехали по дороге старой графини и, когда поднялись на взгорок к развалинам монастыря, увидели троих мужчин. Один из них, крупный вальяжный господин в возрасте под пятьдесят, стоял на останках монастырского фундамента, возвышаясь над своими спутниками, и хозяйским взором обозревал окрестности, будто примерялся, как ему сподручнее распланировать территорию. Я опустил стекло и поздоровался с этими людьми. Ответил только один из них – тот, который стоял на возвышении. Кивнул мне как старому знакомому и степенно произнес:

– Здравствуйте, Евгений Иванович.

Его спутники молча смотрели на меня, хотя по их лицам я читал – они тоже меня узнали. Все-таки этот, вальяжный, в дорогом костюме и в туфлях роскошной кожи, был у них за главного. И в его присутствии подчиненные не смели рта раскрыть.

– А вы тут живете, Евгений Иванович? – заинтересованно осведомился мой собеседник, спустился со своего пьедестала и направился к нам.

Я тоже вышел из машины.

– Не живу, но часто бываю, – сказал я. – Красивые здесь места.

– Красивые, – подтвердил мужчина. – В ближнем Подмосковье такие не встретишь.

Он пожал мне руку и представился:

– Сергей Константинович.

У него было крепкое рукопожатие хозяина.

– Присматриваете участок? – спросил я. – Хотите здесь поселиться?

– Я тут землю покупаю.

– Много? – спросил я, вежливо предоставляя ему возможность похвастаться масштабами будущей покупки.

– Всю, – сказал он буднично и без рисовки.

– То есть как? – не смог я сразу оценить гигантизм его планов.

Он повел рукой вокруг.

– Эту землю продают. Всю. Предложили купить мне. Теперь присматриваюсь. Наверное, буду брать.

– Для себя? – посмотрел я на собеседника уважительно.

– На продажу. Нарежу на участки и продам. Вы не хотите поселиться здесь, кстати? У меня к вам деловое предложение на тот случай, если я все-таки решусь на покупку. Я любой приглянувшийся вам участок продам с хорошей скидкой. И мне потом намного легче будет здешние участки продавать. Дополнительная реклама. Вас знают.

Сергей Константинович протянул мне свою визитку.

– Я подумаю, – пообещал я.

Он благосклонно кивнул мне в ответ.

– Я тоже подумаю, – сказал Сергей Константинович. – Время еще есть. У меня – на раздумья. Примерно через месяц я определюсь с покупкой. И если мы с продавцом ударим по рукам – тогда милости прошу, рад буду видеть вас своим первым покупателем.

– Спасибо, – поблагодарил я его. – А кто землицу продает? Кто здесь сейчас хозяин?

– Распопов… Расторгуев…

Сергей Константинович не мог вспомнить фамилию продавца, и один из его людей, вовремя обнаружив возникшее затруднение, с готовностью подсказал своему шефу:

– Ростопчин!

Мое сердце трепыхнулось, оборвалось и упало куда-то в ноги.

– Да, правильно, Ростопчин, – сказал Сергей Константинович, не заметив моего состояния. – Он эту землю продает.

* * *

Андрей Петрович Цыбиков был из разряда тех неприметных людей, о существовании которых сограждане догадываются, конечно, но вспоминают крайне редко, да можно сказать, что и вовсе не вспоминают никогда, хотя и пользуются ежедневно плодами их трудов с такой равнодушной отстраненностью, будто плоды эти как бы сами выросли, и люди типа Цыбикова здесь вовсе ни при чем.