Ментовский вояж

Появившийся, словно из-под земли, молодой индонезиец в полувоенной форме представился нашим переводчиком и сопровождающим в одном лице, сообщив, что он неплохо говорит по-русски. Выяснив, что до катаклизма сей товарищ работал здесь же экскурсоводом, мы попросили его показать музей-дворец, благо у нас в запасе имелась толика свободного времени. Сопровождающий малость растерялся, но после консультации с вооруженными до зубов охранниками согласился провести блиц-экскурсию. Промчавшись галопом по основным залам музея, минут через двадцать мы вновь оказались у мраморной лестницы, куда как раз в это же время подкатил и кортеж Симатупанга.

Последовала церемония знакомства с вождем индонезийского кластера – упитанным коротышкой лет пятидесяти, до переноса служившим в должности генерала воздушно-десантных войск. Практически сразу же подкатил и второй кортеж, точнее, конвой из четырех северокорейских БТРов в сопровождении уже знакомых нам полицейских броневиков, доставивший во дворец генерал-лейтенанта Ким Ир Чона и его свиту.

Симатупанг встречал дорогого гостя сам, лично, как равный равного, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Ким Ир Чон оказался поджарым дядечкой в возрасте под полтинник, с малоподвижным типично корейским лицом и узкими щелками глаз. Впрочем, мягкая кошачья походка гостя и плавность движений его рук свидетельствовали, что генерал-лейтенант способен, при необходимости, постоять за себя в рукопашной схватке. Минут пять спустя Ким Ир Чон пожал мне руку, сдавив мою ладонь своей, словно зажал клешней, пробуравил холодным оценивающим взглядом и поздоровался на русском языке, без акцента.

Переговоры, ради которых индонезийцы устроили ритуальную церемонию встречи во дворце-музее, затянулись до глубокой ночи. Опуская подробности, а также меню позднего обеда и не менее позднего ужина, скажу, что результатом данного саммита стало появление на карте нового мира новой Конфедерации. Оба вояки-азиата с ходу почувствовали друг в друге родственную душу, придя к согласию по основным вопросам буквально за часик с небольшим.

Пообедав, генералы занялись второстепенными темами, а сразу же после ужина, как и полагается, перешли к международным делам. Примерно к полуночи капитан 1-го ранга Варнаков поставил свою подпись под договором о дружбе и взаимовыгодном сотрудничестве между двумя Конфедерациями, о чем после возвращения на лодку проинформировал штаб нашего «команданте», а также армянских и китайских товарищей.

– Всё, Володя, завтра же идем снимать с острова людей Северьянова, – пообещал Дмитрий, устраиваясь поудобнее на антикварном диване. Ночевать нас разместили в каком-то зале музея, заставленном старинными диванами и кроватями. Места хватило всем, вот только отдыхать на антикварной мебели на поверку оказалось жутко неудобно. – А теперь спать, товарищи офицеры, утром нас ждут великие дела.

Утром нас ждали… официанты из какого-то элитного ресторана, страстно желавшие накормить русских гостей сытным завтраком. Приятно, знаете ли, пробудившись поутру, обнаружить сервированный в европейском стиле стол, ломившийся от еды, широкий выбор напитков, начиная от эксклюзивных сортов чая и заканчивая винами с многолетней выдержкой.

– Эх, ешкин кот, хорошо быть генералом, а еще лучше – генералом в азиатской стране, – пробурчал себе под нос капитан Ковалев, поедая бутерброд с черной икрой. – Не страшны ни катаклизмы, ни переносы в другие миры.

В принципе, Михаил был прав на все сто – в типичной азиатской стране властители живут намного лучше простого люда. Пока одни – в данном случае мы и северокорейская делегация – насыщали свои желудки вкуснейшими блюдами, в полукилометре от музея-дворца местная беднота толкалась в очереди за миской вареного риса. Да и армейцы с полицейскими и ополченцами, как я успел заметить, производили впечатление сытно поевших людей.

С другой стороны, совсем недавно мы, так же, как сейчас и индонезийцы, организовывали пиры ради достижения необходимого нам военного союза с армянами и китайцами. В целом на территориях нашей Конфедерации жители были обеспечены продовольствием лучше, чем азиаты, но это было связано с меньшим количеством населения. Здесь же, в индонезийском анклаве, жили десятки тысяч людей, и у Симатупанга банально не имелось никакого иного выхода, кроме как жесткого нормирования выдаваемой народу еды. Аналогичная ситуация, как я слышал, складывалась и в Москве, где триумвират во главе с генералом Левандовским ввел карточную систему, да и в Ростове-на-Дону население постепенно затягивало пояса.