Менуэт святого Витта, Властелин пустоты

Долго-долго, до нестерпимой рези в глазах она смотрела на спокойное, в искрах слепящих бликов озеро. Она шептала слова молитвы, не вникая в их смысл. Питер должен вернуться. Он не может пропасть — это было бы больше, чем несправедливость. Это было бы предательством. Во что бы то ни стало он должен вернуться.

ИНТЕРМЕЦЦО

Дрынннь!..

— Опять ты?

(А кто еще станет звонить в третьем часу ночи?)

— Опять я.

Давить тяжелые вздохи я уже давно разучился.

— Нет, ничего, я так. Просто захотелось поболтать.

Шалтай-Болтай. И вся королевская конница.

Галоп по аксонам.

— Слушаю.

— Поправка. Та, кого ты называешь Ингой, стреляла не в червя. Она стреляла в Стефана и промахнулась. Кстати, именно потому, что не учла поправку на ветер.

— Ну и что?

— Как что? Навертел выше меры дутой психологии, а все было гораздо проще. Неужели ты думаешь, что маленькое чудовище в возрасте сорока девяти лет остановилось бы перед хладнокровным убийством? Да еще после того как она и другие столько вытерпели от Стефана?

— Но ведь не убила?

— Случайно не убила, а имела редкий шанс. Кстати, и Стефан для самосохранения использовал отнюдь не только тот наив, который ты описал. Убрать его не так- то просто.

Не понимает жанровой специфики, а советует. Если я начну убивать своих героев прямо со старта — с кем я останусь? Мне жаль их всех, и я никому не желаю зла. Не исключено, что даже попытаюсь поддержать кое-кого до поры до времени.

Что это ему — триллер?

Размышляю о том, что, чем слово отвратнее звучит, тем легче прививается на отечественной почве, а почему — загадка… Триллер — похоже на трейлер.

А он-то при чем? Скребу в затылке.

Ага, вывозить трупы. Из триллеров.

Мучительные потуги к остроумию.

— Кстати сказать, ты к Стефану присмотрись. Как- никак он твой прямой потомок.

— ??

— Твоя правнучка выйдет замуж за прибалта, ну и вот…

Удружил… Притом наглеет на глазах:

— Подсказать тебе, кого надо грохнуть в первую очередь?

Вот так, да?

— Не старайся, — пресекаю. — Обещаю и торжественно клянусь, что во всем повествовании ты не найдешь ни одного трупа.

Довольно-таки опрометчивое заявление с моей стороны. И кто дурака за язык тянул?

— Спорим?

Назвался груздем — продолжай лечиться.

— Спорим. На щелабан.

— За каждый труп?

— Еще чего, — спохватываюсь. — Оптом.

— Дешево отделаться хочешь. Ну ладно, черт с тобой. Кто разобьет?

Некому. Жену разбудить разве? Гм… пожалуй, не стоит. Я своей супруге не враг. Рука, высунувшаяся из стены, имеет цвет обоев — зелененькая в цветочек. Меня и то вгоняет в пот.

— А если об угол стола?

— Ой!..

— В чем дело?

— Больно об угол-то…

— Потерпишь. Стенку поправь.

Глава 10

Они потеряли много времени, вылавливая вещи по всему плесу, но так всего и не спасли. У Веры уплыла куртка, у Питера — лук, и рация таки утонула. Питер нырял, но не смог ее найти.

— Хорошо, что вторая фляжка уцелела, — сказала Вера.

Йорис молчал. У него шла носом кровь, он стеснялся и отворачивался.

— Ляг на спину, — посоветовал Питер. — И куртку сними, пусть просохнет.

Везло ли ему, сказывался ли опыт — не имело значения. Главное, цел и невредим, а ссадина на спине не в счет. Даже когда лодку кувыркало в потоке, как глупое бревно, и несло на гранитный зуб, а он подставил себя, все обошлось, хотя ударило крепко и могло бы сломать спину. Да и потом, за водоскатом пенный котел хотел его утопить, только он не дался и выплыл, выдернув следом и Йориса. Того ударило головой, но не сильно — отойдет.

Вере повезло меньше. Питер, осмотрев ушибленное место, сказал, что перелома нет, но рука все равно распухла и не гнулась в локте. Ее пришлось подвязать, но боль не проходила, а на весло не хотелось смотреть и вовсе. Девочка успокаивала себя: до озера осталось всего ничего, Питер справится один, а там можно будет поставить парус…

При ударе о гряду сильнее всего пострадал левый борт лодки. Корпуса развед-ракет «Декарта» выдерживали, как следовало из документации, до тридцати «g», однако предпочитали равномерно распределенные нагрузки.

Опять принесло мошкару, она обнаглела и лезла в глаза. Кто-то страстно урчал и хлюпал в болоте за бугром, может, опасный, а может, нет. На плесе вода сделалась темнее и холоднее. На вид здесь было глубоко. Большие прозрачные насекомые гонялись за мошкарой, стараясь держаться подальше от воды. Там их поджидали. Шумно плеснула, выпрыгнув на мгновение, крупная рыбина и снова ушла в глубину, хищная тварь.

Солнце жарило вовсю.

— Поесть бы что-нибудь, — сказал Йорис, шмыгая носом. — Может, у нас осталось? Крошки какие-нибудь…

Питер покачал головой.

— Потерпи, — сказал он. — Первая сосулька, какую найдем, — твоя. Обещаю.

— Почему это моя? — благородно возмутился Йорис. — Я поделюсь…

— А я-то думал: как нам быть, если ты не поделишься? Лежи уж… выздоравливай. Ты, Вера, прости: сосульку — Йорису. Мне гребец нужен.

— Правильно, — сказала Вера. — Я не хочу есть. — Она вдруг испугалась, что ей не поверят, и замотала головой: — Правда, я совсем не хочу.

Но ей поверили, и от этого стало даже немножко обидно.