Менжинский

В-третьих, разрыв Менжинского и Покровского с впе-редовцами ускорили та склочная обстановка, те непрерывные драчки, которые шли внутри этой группы, драчки между Богдановым и Алексинским, между Богдановым и Луначарским, между Луначарским и Алексинским.

В-четвертых, приезд в Париж летом 1910 года Людмилы Менжинской и ознакомление через нее с петербургскими делами. Людмила Рудольфовна в то время вела активную работу в культурно-просветительских организациях рабочих Петербурга. Людмила рассказала, что впередовцы в Петербурге не пользуются никаким авторитетом, из районов их гонят, в отношении их платформы говорят: «Бумага все терпит», а в отношении их практической работы: «Никто не видел от впередовцев признаков какой-либо деятельности».

Приехал Менжинский в Болонью в начале декабря 1910 года. Остановился, как он сам пишет, в «весьма посредственном отеле, где за комнаты брали только два франка…». Через два дня отправился в школу.

Войдя в дом № 16 по улице Марсель, где помещалась школа, Менжинский поднялся по лестнице, в темноте («тщетно пытаюсь зажечь итальянские спички») еле отыскал какую-то дверь, только вошел в переднюю, как сзади услышал радостный возглас:

— Да это же товарищ Менжинский!

Обернулся. В переднюю входили Лядов и его жена, секретарь школы и группы «Вперед» «Лидия Павловна», высокая, худощавая блондинка, с толстой косой, переброшенной через плечо.

Лидия Павловна, одетая в серое осеннее пальто и черную шляпку с широкими полями, из-под которых через пенсне лучился удивленный взгляд серых глаз, ввела Менжинского в большую комнату, заваленную одеждой, и через нее провела в столовую.

— Дорогой товарищ Степинский, — сейчас же подъехал к нему Луначарский, — когда прибыли, где остановились? — И, взяв Менжинского под локоть, Луначарский подвел его к окну и начал читать письмо «Аркадия» (Ф. И. Калинина), который писал о своем намерении порвать с группой «Вперед» — «никаких дел с впередовцами иметь не хочу» — и примкнуть к Ленину. Прочитав это место, Луначарский с горечью сказал, что разочаровался «Аркадий» в школе, и протянул его письмо Менжинскому.

Пробежав первую страницу письма, Менжинский возвратил его Луначарскому и категорически заявил:

— Аркадий, конечно, прав. Что касается меня, то к организационным делам школы я не желаю иметь никакого отношения.

Пытаясь скрыть разочарование за любезной улыбкой, Луначарский поспешил распрощаться с Менжинским, сославшись на неотложные дела.

Обо всем этом Менжинский подробно рассказал в письме к Покровскому от 21 декабря 1910 года.

О положении дел в школе и о своих отношениях с руководителями школы и преподавателями он в том же письме писал:

«Чувствую, чувствую вину свою — до сих пор не написал вам ни строчки, так что вы могли бы думать, не поглотили ли меня львы в болонской пещере. Но здешние львы совершенно непричастны и валить на них не приходится. Они оказались такими смирными и кроткими, такими слинявшими и подмокшими, что гораздо более напоминают мокрых куриц, безнадежно сидящих на яйцах, — что из этих яиц вылупится: ленинцы, впередовцы, меньшевики или анархисты — никто не знает и даже пресловутый кумир А. А. [Богданов] не может открыть потайной двери в будущее, смутное и чреватое разными сюрпризами для лекторов… О вас ни слова, есть на свете М. П. [Михаил Покровский] или нет, судя по их отношению, как будто бы и нет, а вот ученики вами интересуются. О моей статье[8]

молчание, как и о всех прочих неприятных предметах. Внешняя любезность умопомрачительная… Нат. Б−а [Наталья Богданова, жена А. А. Богданова] предложила мне остановиться… вместе co всеми, а раз я пришел на полчаса раньше начала утренних занятий, и она предложила мне выпить чаю или кофе… но я отказался от этого любезного угощения и от общего пайка. Знаете, пить, есть, а потом и отплатить Сашке [А. Богданову]… неблагодарностью. Но это музыка будущего…

На курс мой они дали 8 лекций, и я прочту его в конце болонского сидения, когда буду лучше знать учеников… С лекторами же отношения чисто внешние, никаких частных разговоров, посмотрим, что последует за печатной полемикой. Новые комбинации с Троцким, по-видимому, придали им мало бодрости, так как они не уверены ни в учениках, ни в своих. У них какие-то нелады с Аркадием. Луначарский дал мне прочесть его последнее письмо, где я прочел только первые полторы страницы, заявив, что к организационным делам я не желаю иметь никакого отношения… Об А. А. [А. Богданове] не успею сейчас ничего написать, вид у него крайне жалкий, держится он особняком… но [этот] тип умеет и гонорий сделать опорой своей полит[ической] позиции.

Крепко жму вашу руку. В. Менжинский».

В свете всех этих фактов и особенно письма Менжинского к Покровскому из Болоньи в Париж нельзя Менжинского и Покровского ставить на одну доску с вдохновителями и организаторами фракционной группы «Вперед».