Мера хаоса

– Они что, старые носки на кляпы пускают? Или портянки? А вообще надо быть полным идиотом, чтобы принять меня или тебя за мага!

Когда к ним пришли во второй раз, Хорст дремал. Проснулся от лязганья замка и громких сердитых голосов. Двое тюремщиков, пыхтя и надрываясь, затаскивали через дверь узкий длинный стол.

– Нас будут судить прямо тут! – догадался Авти. – Красота! Никуда идти не надо!

– Заткнись! – рявкнул один из тюремщиков, глянув на пленников с опаской.

Ясно было, что он до ужаса боится «жутких колдунов».

Стол водрузили у дальней стены, покрыли черным бархатом, в высоких подсвечниках из серебра запылали свечи. Они источали аромат воска, слегка заглушавший вонь, которую распространяли пленники, вынужденные все эти дни ходить непосредственно под себя.

Позади стола оказались три кресла с высокими спинками.

– Я трепещу, – съязвил Авти, – надо же, сколько заботы ради нас!

– О своих врагах надо заботиться, – сказал редар с изображением коня на груди, первым входя в камеру, – а то, не попусти Вседержитель-Порядок, их может убить кто-нибудь другой!

Вслед за ним зашел тот рыжий, которому все не терпелось пихнуть шута. Третьим оказался служитель Порядка. На лице его «красовался» жуткий шрам, пересекавший лоб, переносицу и щеку.

Вслед за редарами явились полдюжины воинов с тяжелыми, мощными арбалетами. Хорсту стало довольно неуютно, когда несколько толстых болтов, способных насквозь пробить человека в кольчуге, оказались направлены на него.

– Очень советую вам не дергаться, – сказал редар с конем, – а в том случае, если будете что-либо отвечать, говорить четко и неторопливо. Любое бормотание или жест будут восприняты, как попытка бросить чары. Ну, а арбалетные стрелы впиваются в плоть магов так же хорошо, как и в любую другую…

– Ну ты напугал меня! – разборчиво и медленно промолвил Авти. – Я от ужаса сейчас обгажусь!

– Мое имя – Кавнлир ре Милот, – благородный не обратил внимания на ехидную реплику шута, – милостью Вседержителя-Порядка я возглавляю Чистый Трибунал. Это отец Сокди и благородный Горан ре Прильф. Начнем же судилище.

Члены Трибунала дружно осенили себя знаком Куба.

– Выньте у обвиняемых кляп, – велел главный из «чистых». Один из тюремщиков освободил Хорста от вонючей тряпки, на шута, скалящего гнилые зубы, лишь удивленно покосился и подобрал его кляп с пола.

Хорст без особого удивления выслушал длиннющее обвинение, в котором содержались пункты вроде «похищение младенцев из домов селянских и варение их в котлах с целью изготовления эликсиров колдовских», «совращение дев младых чарами мерзостными» и «попрание веры посредством отвратных Вседержителю-Порядку непотребств и увеселений».

– Это что за отвратные увеселения? – возмутился Авти, когда отец Сокди закончил читать. – Уж если я веселюсь, то очень даже неплохо!

– Во имя Вседержителя-Порядка, признаете ли вы себя виновными? – строго вопросил ре Милот.

– Нет! – сказал Хорст.

А спустя мгновение шут повторил:

– Нет!

– Запишите, отец Сокди, что подсудимые упорствуют в гнусных преступлениях. – Терпения у главы Трибунала хватало, судя по всему, на десятерых. Служитель заскрипел пером.

– Ваше отрицание вины ничего не значит, – сказал ре Милот. – В любом случае мы признаем вас виновными. Облегчив душу раскаянием, вы могли бы рассчитывать на более легкую смерть…

– Нет! – Это прозвучало достаточно решительно.

– Ну что же, я сделал все, что велит мне порядочность, – редар картинно развел руками. – Пред оглашением приговора упорствующих магов надлежит очистить! Сжечь скверну!

– Очистить – идея неплохая, – пробормотал Авти, – начали бы только с одежды…

– А вот слово «сжечь» мне не очень нравится, – сказал Хорст, заметив, что один из арбалетчиков вздрогнул при звуках его голоса. Наконечник стрелы чуть колыхнулся.

Многодневная голодовка и неподвижность сделали свое дело – до предела притупили телесные ощущения, поэтому он лишь поморщился, когда ему на голову вылили ведро ледяной воды.

А потом в камеру набилось очень много служителей. Они окружили обоих пленников и принялись дружно бормотать. Хорст вслушался и к собственному изумлению уловил, что каждый из людей в белых одеждах говорит что-то свое, не то, что другие.

Будто собравшиеся тут служители решили прочесть все молитвы одновременно.

Многоголосый гул, похожий на гудение внутри очень большого улья, ввинчивался в уши, проникал в мозг и буравил его, заставляя череп вибрировать. Хорст ощущал, как путаются мысли.

Он закрыл бы уши руками, но те по-прежнему болтались на цепях, а арбалетчики все так же следили за каждым движением пленников. Оставалось лишь терпеть…

Хорст сам не заметил, как накатила сонливость. Он задремал, и во сне слышал тот же равномерный, причиняющий боль шум. Очнулся оттого, что ему на голову вылили еще одно ведро воды.

Где-то рядом фыркал и возмущался Авти.

– Во имя Вседержителя-Порядка, источника благ и всяческой милости. – Ре Милот поднялся, и его внушительная фигура нависла над столом. – Признаю вас виновными и приговариваю к смерти путем сожжения!