Мерей

– Просто интересно. Я бы хотела узнать о тебе чуть больше, а то ты всё про меня знаешь, а я нет. – поборов смущение ответила Мерей. С одной стороны лезть в чужие дела неправильно, её учили уважать чужое личное пространство. Но выбирая между разговором о чувствах и о делах, она предпочла последнее.

– Дела пойдут, всё ровно и спокойно. А вот концерты… – замолкнув, он остановился, – Скоро я сыграю последний из них, и больше никогда не буду петь.

– Как же так? – она была удивлена тому, что услышала.

– Время течёт, всё вокруг меняется и только я остаюсь прежним. Всего-лишь тень, не человек и даже не образ. Я уже не успеваю за ходом времени.

– Но твои песни вне времени, мне кажется что всегда будут люди, которые захотят их послушать. – облокотившись на дерево возле которого остановился Хэмми произнесла Мерей чувствуя себя обязанной как-то приободрить его.

– Творчество как река. Это подвижная текстура, если ты не развиваешься, то обязательно гниёшь. Стагнация губительна для творчества. Я не могу создавать песни по заказу и не могу выпускать их часто. Я не записываю их и храню только в своей голове. С каждым коллективом приходится их немного видоизменять, что бы звучание соответствовало времени. Но это десятилетие – последнее для меня в качестве творческой единицы.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты возможно не заметила, но на концертах нельзя снимать. Фото, видео, всё запрещено. Мы играем только вживую, никаких студийных записей, никаких демо. Но это сложно контролировать. Человеком движут амбиции, поэтому рано или поздно мой образ сохранят на том или ином носителе. Я не знаю, могу ли умереть. Но мне нельзя становиться публичной личностью. Это создаст определённые проблемы. Поэтому я всегда уходил в шаге от большой популярности.

– Мне очень жаль.

В этом его признании было много невысказанной боли. Он так же как и она сама хотел жить полной жизнью, но его сущность стала для него своеобразной тюрьмой. Эта боль была ещё одним кусочком пазла его кровоточащей раны. Мерей могла понять его, пусть и не в полной мере. Повинуясь порыву она коснулась его руки, но Хэмми тут же одёрнул руку.

– Спасибо, за сочувствие, но не стоит меня жалеть. Таков удел тени. Всегда скрываться во мраке и оживать только когда рядом появляется свет. Этим светом для меня стала музыка.

– Но тогда что тебе останется после ухода из группы?

– Только музыка, сама по себе. Хотя творчество без зрителя теряет всякий смысл.

– Я стану твоим зрителем. – став перед парнем предложила она. – Может быть этого недостаточно, но это единственное что я могу. Хотя ты бы мог хотя бы попытаться остаться и показать многим людям, что они не одни в своём одиночестве. При помощи своей музыки показать что есть тот, кто понимает эту печаль и может её сыграть.

– Разделить чужое одиночество подчас бывает намного труднее, чем заполнить собственную пустоту. – протянул он всё таким же без эмоциональным голосом. – Как ты смотришь на то, что бы составить мне компанию? Я хочу уйти вглубь леса, к развалинам неподалеку.

– Ты меня приглашаешь? – её зрачки округлились. Мгновением назад он выражал в своих словах вселенскую печаль, а сейчас уже хотел сходить куда-то. Учитывая упоминание развалин, всё выглядело более чем сомнительно.

– Можно и так тоже выразиться. – он пожал плечами, а затем направляясь в глубь леса. Не дожидаясь ответа и тем самым, не давая выбора.

Мерей не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним и через некоторое время они вышли к большим и невероятно старым остаткам какого-то дома. Огромные колонны у входа были почти разрушены, они уже не держали ничего, на террасе и возле фундамента валялись огромные глыбы камня, части крыши. Это место могло быть когда-то красивым, но это было лишь предположение. От входа была широкая дорожка, но она уже давно заросла травой и на её наличие указывали колонны с дугообразными прутами. Многие из колонн лежали на земле, а некоторые овивали стебли какого-то растения.

Стены самого здания выглядели неплохо, они еще держались, хоть крыша уже местами провалилась. Подойдя ближе, Мерей почувствовала запах сырого дерева, что указывало на давно сгнивший пол. Всё вокруг напоминало недостроенный замок из конструктора, будто дети не устали и ушли спать бросив игрушки прямо на улице так и не вспомнив о них потом.

– Вот я и дома. – вздохнув произнёс Хэмми и его голос прозвучал немного жутко.

– Мне очень жаль. – сорвалось с ее губ почти шёпотом, как заклинание.

– Не стоит. Я тут родился, и умер тоже тут, – стоя прямо напротив широкого дверного провала, протянул он.

Молчание, звенящей струной пело в воздухе, рождая в голове Мерей тысячи вопросов. Но нарушить это молчание было бы преступлением. Даже если сам Хэмми ничего не чувствовал, она могла чувствовать за него, а от этого места веяло болью. Но не душевной, хотя и её оттенки можно было уловить.

– Ты должно быть подумала что этот дом принадлежал мне, но это совсем не так. – выдержав паузу наконец заговорил парень. – Тебе эта информация ни к чему, но я бы хотел, что бы хоть кто-то знал мою историю.