Мэри Роуз

Джеральдина ждала его в своей спальне. Она лежала в постели под горой одеял, но не спала.

— Роберт, — сказала она, едва он вошел. — Я должна тебе кое- что сказать.

Он присел на край кровати, наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Я уже знаю, мой ангел. Это ужасно грустно, не правда ли?

— Я не о королеве, — произнесла она и отвернулась. — То, что я должна сказать тебе, не покажется тебе ужасно грустным, потому что ты хотел этого, как одержимый. Думаю, сейчас ты закричишь от радости и бросишься мне на шею, а потом купишь мне сладкого вина и засахаренных слив.

23

Фенелла

Конец лета 1539 года

«Casa Francesca» — так они назвали построенный на соседнем участке дом, где ухаживали за стариками и больными. В честь Франчески да Римини и Франческо Петрарки. Однако жители Портсмута отказывались использовать заморское название и величали его «Домом бессмертных».

— Кто бы ни отправился умирать в этот дом, — шутили они, — его не выносят оттуда ногами вперед, нет, он остается вечно живым.

В этой дружеской насмешке была доля истины. В «Casa Francesca» было место для десятерых страждущих, о которых заботились до самой смерти, но дом постоянно был переполнен, потому что никто не умирал.

— Должно быть, все дело в том, что ухаживаешь за ними ты, — говорила Фенелла Лиз, которая с помощью семьи и нескольких добровольцев неустанно ухаживала за больными.

— Да брось, — отмахивалась Лиз. — Это все Саттон-холл. Говорить так — богохульство, но действительно, всякий, кто входит туда, как будто получает вечную жизнь на земле.

— Это не богохульство, — возражала Фенелла. — Как бы Господь справлялся с нами, не будь у него чувства юмора?

Кроме того, Лиз была совершенно права: все ждали, что отец Бенедикт и Летисия Флетчер умрут в течение нескольких месяцев, но они жили и жили, ели, пили, ругались или молчали. Мать Фенеллы, которая всю жизнь была женщиной болезненной, уже не первый год совершенно не жаловалась на здоровье. Из-за сэра Джеймса они тревожились весь последний год, поскольку обычно такой бодрый мужчина, казалось, превращался в развалину прямо на глазах, но неделю назад он уехал в Лондон вместе с тетушкой Микаэлой навестить Джеральдину и ее семью. Перспектива увидеть внука, на которого он не смел и надеяться, взбодрила его.

Тетушка ехать не хотела, но сэр Джеймс не давал ей покоя.

— Ты ведь хочешь хоть раз обнять свою внучку, которой теперь уже год исполнился, — заявил он.

— Она не моя внучка! — почти в ужасе воскликнула Микаэла.

Сэр Джеймс рассмеялся.

— Я бы не судил так строго, Мика. Разве в этом доме знают, кто тут чей.

— Я знаю! — сверкая глазами, заявила та, но в конце концов согласилась сопровождать его.

Впервые сэр Джеймс не скрывал того, что едет к дочери. Сильвестр был зол, но Фенелла отчитала его:

— Почему твой отец должен отказаться от дочери и внучки? Малышка едва не умерла при рождении, он ужасно рад, что она жива, неужели ты этого не понимаешь?

— А кто сказал, что она едва не умерла при рождении? — насторожился Сильвестр.

— Твой отец говорил, что она родилась на два месяца раньше срока и была очень крохотной.

— Негодяй, зачавший ее, тоже крохотный! — рявкнул Сильвестр. — И Джеральдина тоже была крохотной, когда родилась, но никто не говорил, что она едва не умерла. Это я едва не умер.

Фенелла невольно рассмеялась, хотя любая мысль о Джеральдине Саттон тревожила ее до глубины души.

— Хватит ругаться, отец Бенедикт делает это гораздо лучше, чем ты. От меня-то не стоит скрывать, что ты тоскуешь по сестре и не прочь познакомиться с племянницей. Знаешь что, Сильвестр? Ты должен поехать за ними вдогонку.

Черты лица его ожесточились.

— Ни в коем случае.

— Твой отец будет рад.

— Мой отец знает, что это невозможно, — отрезал он. — Да, ты права, я не перестаю тосковать по Джеральдине. После того как Маллах избил ее, я надеялся, что она вернется сюда. Я был готов примириться с Маллахом и остальным миром. Но она решила остаться с животным, которое унизило ее, а маленькое существо, которое они почему-то назвали Франческой, — ребенок Маллаха. Да, я не прочь познакомиться с племянницей, но я не хочу обидеть Энтони, переступив порог дома Маллаха. Если бы не Роберт Маллах, возможно, у моего друга была бы своя собственная дочь.

— У твоего друга Энтони есть дочь, — ответила Фенелла. — Ее зовут «Мэри Роуз», и, насколько тебе известно, он сейчас как раз перевозит ее в сухой док Портсмута. Я сомневаюсь, что он мечтает еще о какой-то там дочери.

Фенелла уже не верила в то, что этот день настанет. После смерти королевы Джейн взбесившийся король слепо крушил все вокруг и отозвал уже данное разрешение на то, чтобы перевезти «Мэри Роуз» из Темзы в Портсмут. Но Энтони и Роберт Маллах не сдавались, продолжая бороться за это.